Днее дна ужа не будет ©
Название: Эгоист (Не стоит торопить вечность)
Фандом: Naruto / Наруто
Автор: Econstasne
Персонажи: Какаши/Обито
Рейтинг: PG
Жанр: ангст, драма
Дисклеймер: персонажи принадлежат своим законным владельцам
A/N:
Я знаю, что в четвертом датабуке официально заявлено, что плата за использование риннэ тенсей — смерть, однако из самой манги/аниме этот вывод не обязательно следует (в особенности в части, где Конан беспокоится, что Нагато не выживет, так как почти исчерпал запас чакры); так что да, вольное обращение с каноном, но не более вольное, чем позволял себе Кишимото.
Фик можно считать сиквелом к Имитации, а можно читать как отдельностоящую работу.
читать дальшеОднажды возникнув, идея отказывается его покидать. Это безумие — он не знает, есть ли хоть малейший шанс на успех, и даже попытка осуществить задуманное подвергнет угрозе жизнь его бывшего ученика, но… Где-то в глубине души Какаши всегда был эгоистом.
Наивно было думать, что рано или поздно он сможет смириться, отпустить. Груз на душе не стал легче за семнадцать лет, и только тяжелее — за последующие восемь. У него нет сил нести его и дальше.
То, что он собирается осуществить, не только эгоистично — жестоко. Там, за гранью, Обито наконец-то с Рин, он счастлив…
Он мертв.
Пусть Какаши точно знает — на той стороне нечто большее, чем пустота, но это не другой мир и не новое начало. Там нет счастья. Покой, возможно, но не более того.
Этого аргумента оказывается довольно, чтобы переступить через последние сомнения.
Как только представляется возможность, Какаши останавливает Саске для разговора. Он не тратит много времени на объяснения, его просьба проста, прямолинейна. В глазах Саске понимание — не только того, что он хочет, но и что движет им. Его бывший ученик действительно наконец повзрослел.
— Это опасно, — говорит Саске. — Моей чакры должно хватить, но без тела…
Какаши не думает, что хоть кто-то по настоящему осознает все возможности и ограничения «риннэ тенсей» — как много способна дать техника, и что она потребует взамен. Риск колоссален, но если Саске пойдет на такой шаг, это будет его выбор и его жертва. Не значит, что в случае провала Какаши не будет винить себя, но к этому он даже слишком привычен.
— У меня все еще есть пепел, — отвечает он.
Саске смотрит на него долго, внимательно, затем кивает:
— Я сделаю это.
Возможно, он тоже по-прежнему ищет искупления. Не так и не перед теми, но Какаши не посмеет ему об этом сказать.
***
Все проходит на удивление гладко. Саске едва держится на ногах, в его волосах — седина, но он жив, и техника сработала, и это куда больше, чем Какаши смел надеяться.
Саске уходит почти сразу, пусть каждый шаг дается ему с трудом — понимает, что в такой момент чужое присутствие неуместно.
Процесс еще не завершен. Тело Обито формируется из сонма зеленых искр — медленно, на клеточном уровне. Если бы Какаши присмотрелся, он увидел бы, как образуются кости и мышцы, и кожа. Проходит не меньше десяти минут — невыносимо долго, но вот наконец-то Обито вновь перед ним, живой. Он, кажется, ничуть не изменился с того момента, когда Какаши видел его в последний раз, восемь лет назад, только волосам вернулась привычная чернота, и вместо томоэ шарингана — обычные темные радужки. Отчего-то не возникает сомнений — единожды отданная сила потеряна навсегда.
Обито моргает и смотрит на него растерянно. Какаши протягивает ему юкату.
— С днем рождения, Обито, — говорит он первое, что приходит в голову.
Февраль уже перевалил за середину, он опоздал немного, но это не имеет значения. То, что произошло сейчас, тоже рождение — в определенном смысле.
Обито накидывает кимоно на плечи, едва прикрывая наготу. Затем — Какаши ясно видит момент, когда осознание случившегося приходит к нему. Растерянность сменяется шоком, затем гневом и горькой, почти детской обидой.
Какаши игнорирует неприятное чувство в желудке.
— Ненавижу тебя, — цедит Обито сквозь зубы, прожигая его взглядом. — Зачем?..
— Я люблю тебя, — отвечает он просто.
— О.
О. Кто сказал, что только для Учиха любовь может быть сродни одержимости? Что только им позволено совершать опрометчивые, глупые поступки, перевернуть мир и пойти против законов природы — только из-за невозможности пережить потерю любимого и двигаться дальше?
— Ты мог бы сказать раньше, — тихо говорит Обито.
— Когда?
Когда всеми силами пытался заставить себя сражаться в полную силу, чтобы не допустить еще больше смертей? Когда убеждал себя, что мальчишка, чей образ он любил столько лет, действительно мертв и больше никогда не вернется? Или когда осознал наконец, что чувства к Обито никуда не ушли, что он любит его и таким — разбитым и сломленным, может, любит даже сильнее, потому что сам сломлен тоже?..
— Когда было еще не поздно.
— Сейчас не поздно. Уже — не поздно.
Обито смотрит на него с чувством, похожим на жалость. Какаши первым готов признать, что жалок в этот момент. Но что с того? Момент, когда это еще могло его беспокоить, прошел давно — тогда, когда он впервые всерьез задумался над осуществлением безумной идеи. Быть может, даже раньше.
Какаши протягивает руку, чтобы коснуться Обито — только убедиться, что тот действительно здесь, не плод воображения и не иллюзия. Он так часто ошибался.
Обито отстраняется, и на мгновение рука Какаши замирает в воздухе, прежде чем он опускает ее обреченно.
— Мне жаль, — едва слышно произносит Какаши.
— Нет, — Обито сжимает руки в кулаки и, кажется, с трудом сдерживает злость. — Нет, тебе не жаль. Ты вырвал меня из Рая и вернул обратно в Ад. И тебе не жаль.
Какаши не может сдержать дрожи. Воспоминания прошлого все еще болезненно яркие, даже после стольких лет — безумный взгляд Обито и глухое презрение к миру в его словах. С чего Какаши взял, что раскаяние избавило его от ненависти к этой реальности?
— Неужели там было настолько лучше?
Он не говорит: «Ты всегда можешь вернуться». Смертельно боится, что Обито именно так и поступит.
— Лучше, чем была вся моя жизнь, — в голосе больше нет гнева, только пустота.
— Ты знаешь, — говорит Какаши тихо, отчаянно надеясь, что он сможет донести до Обито смысл его слов. — Это место не должно быть Адом. Когда ты не один…
Обито прикрывает глаза, и его губы изгибаются в полуулыбке — чуть насмешливой, не слишком приятной.
— Старая песня. Ты теперь тоже не один. Только не делай вид, что все это ради меня.
Какаши не знает, что сказать в ответ. Вновь расписаться в собственном эгоизме? В неумении справляться с потерями? В конечном итоге, у него было только два пути: вернуть Обито или последовать за ним. Это не был вопрос правильного выбора.
Он принял свое решение, пусть теперь и не знает, что делать с последствиями. Это не то, что можно просто исправить, да он и не хочет — нет, не может, и не даст Обито, если только это будет в его силах.
Какаши опускает голову. Отчего-то в этот момент безумно хочется сбежать — от ответственности, от необходимости искать нужные слова. Он никогда не считал себя трусом, вот только, похоже, был им всегда, когда дело касалось чувств.
Он инстинктивно делает шаг назад, но Обито удерживает его — сильные пальцы сжимаются на запястье.
— Знаешь, я не вправе тебя осуждать, — звучит тихо, непривычно мягко.
Какаши поднимает взгляд. Обито смотрит на него устало, чуть насмешливо. Понимающе.
— Там, на той стороне — вечность, — продолжает он. — Я все равно вернусь туда, рано или поздно. А пока… если так хочешь, подожду с тобой. Похоже, ты все-таки не в состоянии позаботиться о себе сам.
Какаши чувствует, как большой палец Обито скользит по коже его запястья — своеобразный намек на ласку, и наконец-то узел на сердце — не распускается, ослабевает.
У них теперь есть время, и пусть Какаши всегда был эгоистом, он сделает все, чтобы Обито жил, а не дожидался конца. Он докажет, им обоим — не стоит торопить вечность.
Фандом: Naruto / Наруто
Автор: Econstasne
Персонажи: Какаши/Обито
Рейтинг: PG
Жанр: ангст, драма
Дисклеймер: персонажи принадлежат своим законным владельцам
A/N:
Я знаю, что в четвертом датабуке официально заявлено, что плата за использование риннэ тенсей — смерть, однако из самой манги/аниме этот вывод не обязательно следует (в особенности в части, где Конан беспокоится, что Нагато не выживет, так как почти исчерпал запас чакры); так что да, вольное обращение с каноном, но не более вольное, чем позволял себе Кишимото.
Фик можно считать сиквелом к Имитации, а можно читать как отдельностоящую работу.
читать дальшеОднажды возникнув, идея отказывается его покидать. Это безумие — он не знает, есть ли хоть малейший шанс на успех, и даже попытка осуществить задуманное подвергнет угрозе жизнь его бывшего ученика, но… Где-то в глубине души Какаши всегда был эгоистом.
Наивно было думать, что рано или поздно он сможет смириться, отпустить. Груз на душе не стал легче за семнадцать лет, и только тяжелее — за последующие восемь. У него нет сил нести его и дальше.
То, что он собирается осуществить, не только эгоистично — жестоко. Там, за гранью, Обито наконец-то с Рин, он счастлив…
Он мертв.
Пусть Какаши точно знает — на той стороне нечто большее, чем пустота, но это не другой мир и не новое начало. Там нет счастья. Покой, возможно, но не более того.
Этого аргумента оказывается довольно, чтобы переступить через последние сомнения.
Как только представляется возможность, Какаши останавливает Саске для разговора. Он не тратит много времени на объяснения, его просьба проста, прямолинейна. В глазах Саске понимание — не только того, что он хочет, но и что движет им. Его бывший ученик действительно наконец повзрослел.
— Это опасно, — говорит Саске. — Моей чакры должно хватить, но без тела…
Какаши не думает, что хоть кто-то по настоящему осознает все возможности и ограничения «риннэ тенсей» — как много способна дать техника, и что она потребует взамен. Риск колоссален, но если Саске пойдет на такой шаг, это будет его выбор и его жертва. Не значит, что в случае провала Какаши не будет винить себя, но к этому он даже слишком привычен.
— У меня все еще есть пепел, — отвечает он.
Саске смотрит на него долго, внимательно, затем кивает:
— Я сделаю это.
Возможно, он тоже по-прежнему ищет искупления. Не так и не перед теми, но Какаши не посмеет ему об этом сказать.
Все проходит на удивление гладко. Саске едва держится на ногах, в его волосах — седина, но он жив, и техника сработала, и это куда больше, чем Какаши смел надеяться.
Саске уходит почти сразу, пусть каждый шаг дается ему с трудом — понимает, что в такой момент чужое присутствие неуместно.
Процесс еще не завершен. Тело Обито формируется из сонма зеленых искр — медленно, на клеточном уровне. Если бы Какаши присмотрелся, он увидел бы, как образуются кости и мышцы, и кожа. Проходит не меньше десяти минут — невыносимо долго, но вот наконец-то Обито вновь перед ним, живой. Он, кажется, ничуть не изменился с того момента, когда Какаши видел его в последний раз, восемь лет назад, только волосам вернулась привычная чернота, и вместо томоэ шарингана — обычные темные радужки. Отчего-то не возникает сомнений — единожды отданная сила потеряна навсегда.
Обито моргает и смотрит на него растерянно. Какаши протягивает ему юкату.
— С днем рождения, Обито, — говорит он первое, что приходит в голову.
Февраль уже перевалил за середину, он опоздал немного, но это не имеет значения. То, что произошло сейчас, тоже рождение — в определенном смысле.
Обито накидывает кимоно на плечи, едва прикрывая наготу. Затем — Какаши ясно видит момент, когда осознание случившегося приходит к нему. Растерянность сменяется шоком, затем гневом и горькой, почти детской обидой.
Какаши игнорирует неприятное чувство в желудке.
— Ненавижу тебя, — цедит Обито сквозь зубы, прожигая его взглядом. — Зачем?..
— Я люблю тебя, — отвечает он просто.
— О.
О. Кто сказал, что только для Учиха любовь может быть сродни одержимости? Что только им позволено совершать опрометчивые, глупые поступки, перевернуть мир и пойти против законов природы — только из-за невозможности пережить потерю любимого и двигаться дальше?
— Ты мог бы сказать раньше, — тихо говорит Обито.
— Когда?
Когда всеми силами пытался заставить себя сражаться в полную силу, чтобы не допустить еще больше смертей? Когда убеждал себя, что мальчишка, чей образ он любил столько лет, действительно мертв и больше никогда не вернется? Или когда осознал наконец, что чувства к Обито никуда не ушли, что он любит его и таким — разбитым и сломленным, может, любит даже сильнее, потому что сам сломлен тоже?..
— Когда было еще не поздно.
— Сейчас не поздно. Уже — не поздно.
Обито смотрит на него с чувством, похожим на жалость. Какаши первым готов признать, что жалок в этот момент. Но что с того? Момент, когда это еще могло его беспокоить, прошел давно — тогда, когда он впервые всерьез задумался над осуществлением безумной идеи. Быть может, даже раньше.
Какаши протягивает руку, чтобы коснуться Обито — только убедиться, что тот действительно здесь, не плод воображения и не иллюзия. Он так часто ошибался.
Обито отстраняется, и на мгновение рука Какаши замирает в воздухе, прежде чем он опускает ее обреченно.
— Мне жаль, — едва слышно произносит Какаши.
— Нет, — Обито сжимает руки в кулаки и, кажется, с трудом сдерживает злость. — Нет, тебе не жаль. Ты вырвал меня из Рая и вернул обратно в Ад. И тебе не жаль.
Какаши не может сдержать дрожи. Воспоминания прошлого все еще болезненно яркие, даже после стольких лет — безумный взгляд Обито и глухое презрение к миру в его словах. С чего Какаши взял, что раскаяние избавило его от ненависти к этой реальности?
— Неужели там было настолько лучше?
Он не говорит: «Ты всегда можешь вернуться». Смертельно боится, что Обито именно так и поступит.
— Лучше, чем была вся моя жизнь, — в голосе больше нет гнева, только пустота.
— Ты знаешь, — говорит Какаши тихо, отчаянно надеясь, что он сможет донести до Обито смысл его слов. — Это место не должно быть Адом. Когда ты не один…
Обито прикрывает глаза, и его губы изгибаются в полуулыбке — чуть насмешливой, не слишком приятной.
— Старая песня. Ты теперь тоже не один. Только не делай вид, что все это ради меня.
Какаши не знает, что сказать в ответ. Вновь расписаться в собственном эгоизме? В неумении справляться с потерями? В конечном итоге, у него было только два пути: вернуть Обито или последовать за ним. Это не был вопрос правильного выбора.
Он принял свое решение, пусть теперь и не знает, что делать с последствиями. Это не то, что можно просто исправить, да он и не хочет — нет, не может, и не даст Обито, если только это будет в его силах.
Какаши опускает голову. Отчего-то в этот момент безумно хочется сбежать — от ответственности, от необходимости искать нужные слова. Он никогда не считал себя трусом, вот только, похоже, был им всегда, когда дело касалось чувств.
Он инстинктивно делает шаг назад, но Обито удерживает его — сильные пальцы сжимаются на запястье.
— Знаешь, я не вправе тебя осуждать, — звучит тихо, непривычно мягко.
Какаши поднимает взгляд. Обито смотрит на него устало, чуть насмешливо. Понимающе.
— Там, на той стороне — вечность, — продолжает он. — Я все равно вернусь туда, рано или поздно. А пока… если так хочешь, подожду с тобой. Похоже, ты все-таки не в состоянии позаботиться о себе сам.
Какаши чувствует, как большой палец Обито скользит по коже его запястья — своеобразный намек на ласку, и наконец-то узел на сердце — не распускается, ослабевает.
У них теперь есть время, и пусть Какаши всегда был эгоистом, он сделает все, чтобы Обито жил, а не дожидался конца. Он докажет, им обоим — не стоит торопить вечность.
@темы: Naruto, I will go down with this ship, #фанфик, какаоби