Life in red: 1 глава

[wickedfascinations]

Название: Life in red
Фэндом: Mozart, L'Opera Rock
Автор: rrueplumet (bob)
Переводчик:  Nayeri
Бета:  Alexandra-Lexy
Пейринг: Моцарт/Сальери
Рейтинг: R
Предупреждения: смерть персонажа, авторская пунктуация
Статус: в процессе перевода
Ссылка на оригинал: тут

читать далее

Существует поверье, будто душа человека заключена в его дыхании, и будто в поцелуе две души, соприкоснувшись, оказываются навеки связаны.

Значение разделенного поцелуя для каждого свое, различны эмоции и оставленные воспоминания. Отлична от иных и история каждого поцелуя. Иногда все начинается с мимолетного влечения, неожиданного порыва, порой же поцелую предшествует череда взаимных знаков внимания, долгих взглядов с разных концов комнат - нередко между людьми, которым, казалось бы, и вовсе незачем смотреть друг на друга.

Бывает, все начинается с чего-то совершенно простого, банального, - в сущности, из ничего; на первый взгляд - из ничего, но под покровом безразличия может пылать страсть, о существовании которой никто и не подозревал, - не подозревал даже о самой возможности ее существования.

Поцелуи, которые Антонио Сальери разделил со своим коллегой, предвосхищались всем этим - и многим другим.

На дворе стояла осень, пятое октября. В этот день ежегодно проходило знаменитое торжество, устраиваемое семейством Лейбен. В венском обществе давно стало традицией выезжать по этому случаю в их роскошное загородное имение, и не показаться там хотя бы ненадолго считалось верхом неприличия. И потому Сальери, несмотря на питаемое им отвращение к подобного рода мероприятиям, надев ставшую уже привычной маску придворной любезности, появился на приеме и на этот раз - так же, как и в предыдущие годы. Собравшееся светское общество поначалу ничуть не отличалось от общества прошлых лет. Поначалу. Затем появился он. Моцарт - Вольфганг Амадей Моцарт. Он был товарищем Сальери и его соперником, его порой другом, порой врагом. Светлые волосы, бледная кожа, горящие глаза и вызывающе яркие одежды, - Моцарт всегда привлекал к себе внимание.

И его присутствие неизменно заставляло Сальери чувствовать себя некомфортно.

Сальери никогда не удавалось определить, отчего возникало это чувство дискомфорта. Он был близок к императору и почитаем при дворе, и потому за годы службы в должности капельмейстера успел нажить немало врагов. Многие придворные композиторы находились в том же шатком положении, что и Моцарт. Так отчего же его поведение в присутствии Моцарта должно было каким-либо образом отличаться от поведения с любым другим перспективным музыкантом? Оно и не должно было, говорил он сам себе. Абсолютно точно не должно было.

И все же - отличалось.

Изо дня в день они работали вместе - все чаще в последнее время, проводили бесчисленные мгновения, сидя рядом за фортепиано, - плечом к плечу, соприкасаясь коленями, то и дело сталкиваясь пальцами, потянувшись одновременно за бумагой или чернилами.

Все маски, притворство становились лишними и неуместными, когда они оба растворялись в музыке. И в то время как обычно общение между ними было неловким и скованным, всегда в строгих рамках приличий, стоило зазвучать музыке - их музыке, и весь фасад неловкости рассыпался.

В сторону были отброшены камзолы, жилеты полурасстегнуты, рукава белоснежных рубашек небрежно закатаны. Они смеялись вместе, создавая новые произведения, напевая пришедшие на ум мелодии, и - по-настоящему наслаждались этими мгновениями. В этом, пожалуй, и было то самое, что так тревожило Сальери. Моцарт обладал способностью заставлять Сальери получать удовольствие от его общества, возможно, даже желать его.

Порой, потерявшись в мире музыки, они забывали о внешних приличиях, поддаваясь атмосфере беспечности и дружелюбия, и, быть может, пересекали границы дозволенного. Это были те моменты, когда Моцарт, желая привлечь внимание Сальери, - возможно, чтобы попросить передать перо или задернуть портьеры - клал руку на его плечо, и тепло его пальцев проникало сквозь тонкую ткань рубашки, отпечатываясь на коже. Бывало, в той же манере Моцарт опускал руку на его бедро, и это ощущение появлялось вновь - только ярче, острее.

Было неправильно, ненормально реагировать так на простое прикосновение - прикосновение мужчины, к тому же. Моцарта! Сальери не находил этому оправдания, и потому не позволял себе задумываться о происходящем, предпочитая делать вид, будто ничего не случилось.

Но мысли об этом никогда не покидали его, как бы сильно он того ни желал.

На дворе стояла осень, - пятое октября, торжество у Лейбенов. Сальери неспешно двигался между собравшимися гостями, отвешивая вежливые поклоны, обмениваясь любезностями - ожидая, когда наконец этот день завершиться, или, во всяком случае, представится возможность ускользнуть незамеченным. Удача не была на его стороне. Казалось, весь вечер обещал пройти в череде бесконечных “как поживаете” и “увидимся вскоре”, хотя жизнь этих людей ни в малейшей степени его не волновала, и он не имел никакого желания видеть их вновь. Однако вскоре среди гостей пронесся возбужденный шепот, отголоском долетевший и до Сальери, расположившегося с бокалом вина снаружи дома.

Сквозь шорох осенних листьев до него донеслось:

- Вольфганг Моцарт здесь. Вы думаете, он нам сыграет?

Сальери сделал щедрый глоток вина. Вероятно, это ему понадобится. Не успел он задуматься о том, где бы взять еще вина, как задняя дверь поместья распахнулась, и перед его взором предстал Вольфганг Моцарт собственной персоной, - один, на первый взгляд, но, в сущности, этот человек никогда не бывал одинок, - где бы он ни появлялся, всегда находились те, кто узнавал его, кто ожидал его. Этот вечер не был исключением. Моцарт поприветствовал нескольких гостей, которых сам Сальери даже не знал, и Сальери отвернулся прочь, запрокидывая голову, чтобы поймать губами несколько оставшихся на дне бокала капель вина. Прошло несколько мгновений, прежде чем он почувствовал прикосновение к плечу и обернулся, оказавшись лицом к лицу с Моцартом. Он невольно отступил назад. Моцарт лишь улыбнулся.

- Сальери, - он приветственно наклонил голову. - Приятный вечер, не правда ли?

Сальери прочистил горло и кивнул, устремляя взгляд на предполагаемое нечто за спиной Моцарта.

- Прелестный, Моцарт.

Моцарт удалился. Сальери проводил его взглядом, затем глубоко вздохнул и направился в противоположную сторону.

Имя Моцарта то и дело долетало до Сальери, но сам маэстро уже довольно долго не появлялся в поле его зрения. Сальери бесцельно блуждал среди гостей, время от времени останавливаясь, чтобы обменяться парой фраз с теми, кто его узнавал, затем вновь продолжал движение.

Через некоторое время всех присутствующих позвали к накрытому в отдалении столу. Гости собрались вокруг огромного торта, вынесенного слугами. Под аплодисменты торт водрузили на стол. Сальери задержался чуть поодаль от толпы, а герр Лейбен начал произносить свою обычную речь, содержание которой, в сущности, не менялось годами. Сальери был совершенно не настроен слушать его витиеватые излияния, и потому, сложив руки за спиной, начал постепенно отступать назад, и затем, развернувшись, направился прочь из дома. Ему нужно было добраться до парадного входа, чтобы вызывать экипаж и уехать домой, однако идти через внутренние помещения поместья было неосмотрительным - он мог встретить там кого-нибудь из оставшихся гостей, и неизменно последовали бы неловкие вопросы - или, что еще хуже, герру Лейбену могли доложить о его столь невежливом отбытии. Посему Сальери решил пройти вдоль дома, между стеной и оградой, где от чужих глаз его бы скрыл буйный кустарник и низко свисающие ветви деревьев.

Однако же, когда он добрался дотуда, оказалось, что в своем стремлении убраться подальше от светского общества он был не одинок. На ступенях боковой лестницы сидел Моцарт, сжимая в руках большую кружку с каким-то напитком. Услышав приближение Сальери, он поднял на него взгляд и рассеяно постучал кончиками пальцев по стенке кружки.

- Уходите? - спросил он.

Сальери кивнул. Моцарт наклонил голову в ответ.

- Я тоже. Скоро. Здесь нечего делать.

Сальери снова кивнул - едва заметно, но кивнул. Моцарт же после непродолжительного молчания неожиданно поинтересовался:

- Вы никогда не пробовали этот напиток?

Сальери медленно покачал головой.

- Что это?

Моцарт чуть наклонил кружку, рассматривая ее содержимое, затем взглянул на Сальери и пожал плечами.

- Лейбен сделал его для меня.

- И вы просто взяли... и начали пить? Не зная, что это...

Моцарт скорчил гримасу и вновь пожал плечами. На губах его мелькнула чуть насмешливая улыбка.

- Ну, да. Именно так.

- Хм.

- Это вкусно, - заверил его Моцарт, поднимаясь на ноги; он подошел к Сальери и протянул кружку. - Попробуйте.

Сальери подозрительно покосился на напиток.

Моцарт закатил глаза и сказал, чуть подразнивая:

- Я и подумать не мог, что вы испугаетесь попробовать...

Его слова были прерваны скептическим взглядом Сальери, в котором откровенно читалось: “И сколько же вам лет, Моцарт?”. Моцарт продолжал улыбаться. И как бы незрела и абсурдна ни была его провокация, она сработала, - Сальери взял кружку, поднял ее к губам, сделал быстрый глоток...

И закашлялся, выплевывая отвратительное пойло. Моцарт быстро забрал у него кружку.

Сальери вытер рот рукавом, потирая небо языком в попытке избавиться от ужасного вкуса.

- Какого черта? Что за дрянь вы мне дали?

- Я не думал, что вы будете настолько глупы, чтобы попытаться пить его вот так.

- И как же его пьете вы? Через уши? - ядовито бросил Сальери, машинально теребя рукав.

- Нет, - протянул Моцарт, вновь рассматривая жидкость в кружке. - Но не стоит просто так глотать подобный напиток. Не надо спешить.

- Спасибо за совет, Моцарт, - Сальери закатил глаза.

Моцарт поднял на него взгляд.

- Держите, выпейте как следует. Вы увидите сами.

- Нет, благодарю, - Сальери попытался пройти мимо.

Моцарт встал у него на пути.

- Просто попытайтесь...

- Я попытался...

- Нет, как надо...

- Моцарт, дайте мне пройти...

- Стоит вам попробовать...

- Моцарт...

- Как следует!

Сальери вырвал кружку из его рук и вновь поднес к губам. Моцарт забрал ее обратно до того, как он успел выпить.

- Вы снова это делаете. Ну же, закройте глаза...

- Черта с два.

- Хорошо, хорошо. Тогда доверьтесь мне.

Сальери, отчаявшись бороться с Моцартом, скрестил руки на груди, и ничего не ответил - Моцарт воспринял его молчание как знак капитуляции. Сальери же в этот момент больше всего на свете желал избавиться от его присутствия, уехать домой и наконец расслабиться после долгого, полного мучений дня.

Однако его планы, как всегда, оказались разрушены, - мучения, судя по всему, только начинались. Моцарт опустил в напиток два пальца и поднес их к губам Сальери, сначала касаясь угла рта, потом медленно проводя по нижней губе. Сальери резко вздохнул, едва не подавившись воздухом. Он прочистил горло, а Моцарт опустил в жидкость большой палец, и затем прижал его к верхней губе Сальери - осторожно, почти нежно. Он медленно убрал руку. Сальери с трудом подавил желание провести языком по губам, но Моцарт сказал мягко, чуть хрипло:

- Почувствуйте вкус.

Сальери дотронулся языком до нижней губы, ощущая резкий, горько-сладкий привкус напитка. Моцарт смотрел на него мгновение, затем облизнул собственные губы, и отвел глаза. Сальери избегал встречаться с ним взглядом, а Моцарт вновь опустил палец в напиток и поднес его к своему рту, смакуя вкус напитка, прежде чем повторить все вновь - обмакнуть палец в напиток, поднести к губам. И в следующее мгновение, будто повинуясь внезапному порыву, он вновь поднес руку ко рту Сальери, предлагая попробовать и ему.

Разумеется, Сальери собирался ответить отказом. Разумеется, происходящее было верхом нелепости. Разумеется, он собирался оттолкнуть руку Моцарта прочь, пройти мимо - к экипажу, не останавливаясь, стирая из памяти случившееся.

И, разумеется, он не был в тот момент в здравом уме - он едва осознал, что движется навстречу, чтобы вновь ощутить резкий вкус напитка, слизать вместе с горько-сладкими каплями все доказательства происходящего. Он услышал стон - болезненный, полузадушенный. Вкус напитка вскоре поблек, и он чувствовал лишь кожу Моцарта - на губах, на языке, - теплую и влажную. И, казалось, этот вкус был еще лучше...

Рука Моцарта сжала его плечо, чашка накренилась, и напиток выплеснулся на землю. Сальери резко отступил назад, палец выскользнул из его рта, рука Моцарта безвольно упала вдоль его тела. Сальери смотрел на него несколько долгих мгновений, затем устремился вперед, борясь с внезапно накатившим головокружением, задев Моцарта плечом, убираясь прочь как можно быстрее.

Он не посмел оглянуться назад.