Life in red: 7 глава

[wickedfascinations]

Название: Life in red
Фэндом: Mozart, L'Opera Rock
Автор: rrueplumet (bob)
Переводчик:  Nayeri
Пейринг: Моцарт/Сальери
Рейтинг: R
Предупреждения: смерть персонажа, авторская пунктуация, не бечено (!)
Статус: в процессе перевода
п/п: перевод фамилий здесь число транслитерация, если кто вдруг знает русский вариант - сообщите;



По возвращении домой Сальери вновь ожидала работа.

Он давал частные уроки музыки, в основном, детям видных деятелей Вены, и одна из его учениц - Нэнси, дочь графа Сторэйса, явилась несколько раньше назначенного времени.

Нэнси было семнадцать, она была юна и полна надежд стать однажды великой оперной певицей. Данные ее, однако, были достаточно скромными, хотя и нельзя было сказать, что она вовсе была лишена таланта.

В то же время Нэнси отличалась редкостной усидчивостью и целеустремленностью, и хотя бы поэтому Сальери продолжал с ней работать. До того у нее сменилось несколько преподавателей, и ни один не находил ее данные стоящими усилий - или, как был убежден граф Сторэйс, они попросту были дурными педагогами.

Сальери же занимался с Нэнси вот уже два года. Порой, глядя на нее, он видел всю ту же неловкую пятнадцатилетнюю девицу, какой она была в самом начале их уроков - ту, что грызла ногти украдкой и воровала конфеты, думая, что Сальери не видит. Он всегда замечал, но никогда ничего по этому поводу не говорил.

Весь следующий час Сальери провел, работая над ее вокалом.

- Как, вы думаете, я звучу? - спросила его Нэнси, стоило их уроку подойти к концу.

- Хорошо, - кивнул Сальери, не отрываясь от своих записей. - Очень хорошо. Вы стали значительно лучше.

Он ничего больше не добавил, так что Нэнси оправила складки своего платья и подняла с крышки фортепиано веер, готовясь уходить. Сальери поднялся на ноги, чтобы проводить ее.

- Урок прошел отлично, - сказал он напоследок. - Увидимся на следующей неделе. Работайте над партитурами, не забывайте про распевки - это непременно пойдет на пользу. Не перенапрягайте голос, впрочем.

Нэнси молча выслушала его наставления, послушно кивая и бездумно теребя выбившуюся из парика прядь рыжих волос.

Они прошли к выходу из дома. Слуга открыл двери, и Нэнси поспешила к уже ожидавшему ее экипажу, лишь на мгновение обернувшись, чтобы попрощаться.

Подождав, пока экипаж отъедет, Сальери вернулся в дом.

Устало вздохнув, он направился вверх по лестнице.

- Вы не отужинаете, господин? - спросил слуга ему вслед.

Сальери махнул рукой.

- Я не голоден.

Он прошел в свою комнату, намереваясь посмотреть несколько книг по теории музыки, но остановился, заметив знакомый кожаный корешок коричневой книжицы. Вытащив ее из-под стопки тяжелых томов, он опустился на край постели. Несколько минут он молча листал страницы, не останавливаясь ни на чем в особенности, затем закрыл книгу, лег на спину и закрыл глаза. Чей образ немедленно возник в его сознании? Моцарт. Ну конечно же. Сальери пошевелился. Вес книги, лежавшей на груди, казалось, затруднял дыхание. Он вновь вернулся в воспоминаниях к событиям этого дня.

Он вспоминал их поцелуй в музыкальной комнате, бесчисленные - после, в гостевой. И еще один, прощальный, оставивший Сальери в весьма неловком положении на протяжении всего пути домой. Он предполагал, что это должен был быть лишь легкий поцелуй, мимолетное касание, рассеянное “увидимся завтра”. К несчастью... или, может, к счастью, он не мог решить - каким бы невинным ни было намерение, в тот момент, когда губы Моцарта вновь коснулись его губ, их захватила страсть, едва ли не безумие, и лишь бой часов заставил их оторваться друг от друга.

Сальери открыл глаза и повернул голову набок. С одной стороны, он жалел обо всем, что произошло в этот день. Он должен был сейчас стоять на коленях, молить о прощении грехов, которые сам же приветствовал. Но вместо этого он лежал здесь, вновь и вновь проигрывая в сознании все эти моменты.

Он в самом деле раскаивался в содеянном - знал, сколь неправильным оно было, что эта богопротивная связь не могла привести ни к чему хорошему. И в то же время он в предвкушении ожидал, что принесет ему завтрашний день.

И хотя бы поэтому он не молился этим вечером - не хотел, чтобы его покаяние было ложным. Он ждал, пока наваждение его не покинет.

Если оно его покинет.

Если.


***

Прибыв на следующий день в музыкальную комнату, Сальери был не слишком удивлен, обнаружив там в компании Моцарта еще и Да Понте. Учитывая недавние события, было вполне закономерным, что тот старался держаться к Моцарту ближе - очевидно, опасаясь уступить Сальери его расположение.

Когда-то Сальери с Да Понте были близкими друзьями, работали совместно над множеством произведений, однако вот уже долгое время их общение было несколько напряженным. А стоило при дворе появиться Моцарту, они и вовсе оказались по разные стороны баррикад.

Хотя отношения между Моцартом и Сальери внешне всегда были достаточно любезными - и это не принимая в расчет последних событий, которые определенно выводили их связь за рамки простого товарищества, - их соперничество в музыкальных кругах было очевидно. Прочим оставалось лишь выбирать сторону.

Да Понте занял сторону Моцарта и защищал его позиции, пожалуй, даже более рьяно, чем Сальери защищал свои собственные. При дворе их конфликт, разумеется, со временем сгладился, однако напряженное недоверие никуда не исчезло. Теперь же, когда Моцарт неожиданно решил закрыть глаза на их с Сальери прошлые разногласия, отнюдь не удивляло, что Да Понте был недоволен - и, более того, он ревновал.

- О, Сальери, - улыбнулся Моцарт, заметив его появление.

Сальери в притворной рассеянности кивнул в знак приветствия и снял камзол, чтобы повесить его на стул. Дверь он оставил открытой. Да Понте она еще понадобится.

- Лоренцо желает присоединиться к нам сегодня.

Лоренцо? Сальери, разумеется, знал имя Да Понте, но никогда не обращался к нему так, даже когда они работали вместе, даже во время дружеских встреч. Он и с Моцартом не опускался до подобной фамильярности, да и тот лишь несколько раз за все время их общения называл его по имени.

Лоренцо, однако, по всей видимости, был исключением из этого негласного правила. В чем, если судить по самодовольному выражению его лица, он прекрасно отдавал себе отчет. Сальери уставился на него мгновение, ничуть не скрывая своего неудовольствия компанией, затем молча закрыл дверь.

- Чудесно, - сухо проговорил он.

Моцарт вновь улыбнулся, поднял взгляд на Да Понте и легко прошелся пальцами по клавишам фортепиано.

- Возможно, он мог бы написать для нас слова, - сказал он, разглядывая ноты.

Сальери подошел ближе к фортепиано, пытаясь не обращать внимание не неприятное чувство в груди. Возможно, это было глупо, но он не хотел делиться ни с кем их произведением.

- Вот, Да Понте, взгляните.

Моцарт взял с пюпитра нотные листы и протянул их Да Понте. От взгляда Сальери, однако, не укрылось, что это было совсем не то произведение, над которыми они трудились вместе. Моцарт оглянулся через плечо на Сальери. Его взгляд ничего не выдавал, но говорил о многом. Он вновь отвернулся к фортепиано.

- Так что вы думаете?

Да Понте пробежал взглядом по нотам.

- С этим вполне можно работать, - он с легким недоверием посмотрел на Сальери, затем вновь обернулся к Моцарту и выражение его лица смягчилось. - Так, для начала, я думаю, вот этот кусок...


***

Сальери сидел в углу комнаты, работая над окончанием того произведения, которому они в действительности посвятили последние несколько дней. Он обратил внимание, однако, что та музыка, написанием слов к которой теперь занимался Да Понте, была необходима Моцарту для одного из приближающихся концертов. Сальери невольно был впечатлен подобной находчивостью.

Он старался не отвлекаться на окружение, не морщиться каждый раз, как Моцарт называл Да Понте Лоренцо, или, что еще хуже, когда тот в ответ звал его Вольфганг.

В это мгновение эти имена казались двумя самыми раздражающими словами всех языков мира.

Сальери избегал думать об этом, пытаясь сосредоточиться на музыке - почувствовать то вдохновение, что владело Моцартом.

Моцарт писал свои произведения, находясь во власти эмоций и ощущений - во всяком случае, такое складывалось впечатление.

Сальери закрыл глаза, пытаясь вспомнить то чувство, воплотить его каким-то образом в музыке. Это было не столь просто, как могло показаться.

- ... я думаю, это было бы превосходно.

- А вы, Сальери?

Сальери уловил лишь окончание беседы. Он поднял взгляд на обратившегося к нему Моцарта, открыл рот, чтобы ответить, но затем лишь покачал головой, признавая, что не услышал вопроса.

- Прошу прощения?

- Ужин, - жизнерадостно сказал Моцарт. - Сегодня вечером, у меня. Я живу один и, признаюсь, не отличаюсь особыми кулинарными талантами...

Он переглянулся с Да Понте, будто в этих словах крылась какая-то только им двоим понятная шутка. Подобное дружелюбие вызывало тошноту.

- Но, думаю, мы справимся, - закончил он мысль. - Что скажете?

У Сальери не было учеников этим вечером, поэтому он кивнул.

- Почему бы и...

- Прекрасно! - Моцарт щелкнул пальцами. - Значит, вы оба будете.

Осознав, что он не был единственным приглашенным, Сальери хотел было отказаться, но вопрос Да Понте остановил его.

- Что-то не так, маэстро? - спросил тот.

Сальери обернулся к нему, надевая привычную маску безразличия и холодного превосходства.

- Отнюдь.

Он чуть наклонил голову и уставился на Да Понте тяжелым ядовитым взглядом. Тот отвел глаза. Сальери едва заметно усмехнулся и перевел взгляд на ноты. Усмешка, впрочем, быстро сошла с его губ, стоило ему осознать, что теперь этот отвратительный день грозил продолжиться не менее отвратительным вечером.

Он глубоко вздохнул и вновь попытался отвлечь себя музыкой, игнорируя смех Вольфганга и Лоренцо, над чем бы они там не смеялись.

Сальери закатил глаза. Дружба. У него, безусловно, также были друзья...

Он остановился на мгновение, раздумывая над тем, кого бы мог назвать другом.

До боли знакомое лицо всплыло в памяти.

Сальери в который уже раз постарался сосредоточиться на музыке.