Днее дна ужа не будет ©
Название: Life in red
Фэндом: Mozart, L'Opera Rock
Автор: rrueplumet (bob)
Переводчик: Nayeri
Пейринг: Моцарт/Сальери
Рейтинг: R
Предупреждения: смерть персонажа, авторская пунктуация, пока не бечено
Статус: в процессе перевода
читать далее
Наступил ноябрь - по мнению Сальери, самый отвратительный месяц в году. Ему предшествовал октябрь, полный красок, и, как правило, не обремененный заботами, следом шел декабрь, на который приходился рождественский сезон. Ноябрь же, находясь посередине, отличался лишь исключительно мерзкой погодой. Впрочем, не за горами был день святого Мартина - единственная радость этого месяца - день, когда можно было наконец забыть о служебных обязанностях, как следует выспаться, возможно, уделить время написанию музыки… Разумеется, Сальери не следовало предаваться подобным мечтаниям. Судя по всему, его планам на этот день не суждено было сбыться - только не когда под ногами путался Розенберг. Граф, эта старая ищейка, из каких-то одному ему известных источников выведал, будто Моцарт что-то замыслил, и теперь он ожидал помощи от Сальери.
- Вы поговорите с ним, - выразительно прошептал Розенберг, столь активно жестикулируя, что белое вино из его бокала выплеснулось на пол.
Граф едва слышно выругался под нос.
Сальери перевел взгляд в другой конец залы, где стоял Моцарт, вовлеченный в беседу с императором. Иосиф II о чем-то оживленно говорил, Моцарт то и дело кивал, смеялся, где это выглядело уместным, - и, по всей видимости, принимал близко к сердцу все, о чем вещала сия особа голубых кровей.
Сальери вновь обернулся к Розенбергу.
- Не думаю, что это возможно.
Розенберг уставился на Моцарта поверх пенсне. Сальери поставил свой бокал с вином на мраморную поверхность каминной полки и устало потер лицо рукой - от одной мысли о том, что придется вновь говорить с Моцартом, становилось дурно. Они так ни разу и не виделись со времени той встречи в имении Лейбенов, - Сальери об этом позаботился. Он старался не показываться в придворной музыкальной комнате, если были основания полагать, что там будет Моцарт. Казалось, и сам Моцарт его избегал, - впрочем, Сальери полагал, последнее было скорее совпадением. Моцарту незнакомо было чувство стыда. Если он вообще считал, что в произошедшем было чего стыдиться. Скорее всего, нет. Вероятно, этот эпизод имел значимость лишь в воображении Сальери, - иначе и быть не могло.
Но отчего?
Сальери был человеком сильной веры. Бог и музыка - вот все, что ему было нужно. И хотя в юности он познал плотские удовольствия, последние годы от интимных связей с кем бы то ни было он воздерживался, - суета вокруг подобного рода вещей всегда казалась излишне утомительной. К тому же не встречалось ему до сих пор никого, кто по-настоящему вызывал бы в нем желание, - не было притяжения, искушения, - страсти.
Не то чтобы Сальери мог назвать страстью то чувство, что он испытал в тот день. Вовсе нет.
Нет.
Определенно нет.
Это было бы...
Нет.
- Вы друзья. Во всяком случае, он так думает, - прервал его размышления Розенберг. Сальери перевел на него взгляд.
- Он явно планирует что-то... оперу, симфонию... но что-то точно. Узнайте, что именно.
- Розенберг, - произнес Сальери с напускным равнодушием. - Если бы он что-то планировал, вы бы уже об этом знали.
Розенберг прищурился и вновь уставился на Моцарта. Сальери вздохнул в притворном раздражении и прислонился к порталу камина, скрещивая руки на груди.
- Вы и сами знаете, что Моцарт не умеет держать свой язык за зубами...
- С вами все в порядке?
- Что?
- Ваш голос прозвучал странно.
- В самом деле?
- Да.
- Что ж.
Розенберг, судя по всему, ожидал пояснения, но Сальери не удостоил его таковым. Граф забрался на предкаминную плиту, - вероятно, чтобы казаться значительнее. Сальери скосил на него взгляд. Розенберг драматически зашептал:
- Узнайте его планы. Иначе это может обернуться вашим падением.
Розенберг отступил назад и направился прочь в толпу гостей. Сальери проводил его взглядом, затем посмотрел на Моцарта, все еще увлеченного беседой с императором. Сальери вновь вздохнул, почти обреченно.
Если бы только Розенберг знал... Его падение было неизбежным.
***
Сальери не собирался идти на поводу у Розенберга и искать общества Моцарта. Их встреча стала совпадением. Впрочем, совпадение это, судя по всему, было подстроено все тем же вездесущим графом, который и сообщил Сальери о том, что музыкальная комната будет пуста, - что, очевидно, оказалось не так.
Слуг в тот день в самом деле по каким-то причинам не наблюдалось, зато в комнате был Моцарт. Он стоял, склонившись над разложенными на крышке фортепиано нотными листами, и что-то увлеченно писал, - очевидно, новое произведение. Его камзол был небрежно брошен на отодвинутую в сторону скамью, жилет - расстегнут, и даже завязки рубашки были распущены. Сальери замер в дверях. Моцарт наклонился еще ниже, почти ложась на крышку инструмента, небрежно вертя перо в пальцах, пачкая их чернилами, то и дело царапая что-то на бумаге. Свет играл в его волосах, выхватывая то светлые, то темные пряди. Увлеченный процессом, он касался кончиком языка верхней губы.
С трудом стряхнув с себя оцепенение, Сальери развернулся, чтобы уйти, но голос Моцарта, окликнувшего его по имени, заставил остановиться. Его заметили. Он обернулся. Моцарт стоял, все еще склонившись над фортепьяно, и смотрел прямо на него.
- Сальери, - повторил он, становясь прямо.
Сальери вежливо кивнул.
- Моцарт, - голос звучал хрипло, и он прочистил горло. - Я зашел лишь для того, чтобы...
- Слава Богу! - Моцарт рассмеялся своим нелепым смехом и, обойдя скамью, поднял лежащую на полу сумку. - Я кое-что сочинил и хотел, чтобы взглянул кто-нибудь... кто сможет оценить произведение с листа.
Моцарт вытащил из сумки несколько слегка потрепанных листов бумаги и протянул их Сальери.
- Вы не против?
Сальери на мгновение задумался над предложением, затем кивнул.
- Хорошо.
Пути назад не было. К тому же, если Розенбергу вдруг станет известно, что Моцарт самолично предложил ему взглянуть на одно из своих сочинений, а он отказал... что же, неудовольствие графа почувствует вся Вена.
Сальери положил свою сумку на ближайший стул и, подойдя к Моцарту, забрал у него ноты.
Взглянув на листы с произведением, Сальери удивленно моргнул. “Слишком много нот! Слишком много нот!” - эхом раздался в голове голос Розенберга, - и это вполне соответствовало первому впечатлению. Но чем дальше он читал, тем больше смысла обретали эти, казалось бы, излишние дополнения. Это произведение... оно было мощным, - как дикий зверь, отступающий сперва, лишь чтобы затем наброситься на жертву. Жертва... было ли это подходящим словом? Что означала эта музыка? Сальери чувствовал, в ней была сокрыта какая-то история. Он видел это в нотах, даже в том, как они были написаны. Возможно, что-то личное...
- Вы можете сыграть.
Прошло мгновение, прежде чем смысл слов дошел до Сальери. Он рассеянно поднял взгляд на Моцарта, моргнул, затем кивнул и сел за инструмент. Он уже чувствовал, как музыка захватывает его, и Моцарт, должно быть, знал об этом. Подобное случалось каждый раз. Они всегда начинали со скованности и неловкости, но музыка неизменно разрушала этот фасад. Только музыка имела значение. То, как ей удавалось развеять напряжение между ними, было чудом. Музыка, в самом деле, была великой силой. Или, может быть, только музыка Моцарта.
Или сам Моцарт.
Сальери покачал головой, избавляясь от неуместных мыслей, и поставил ноты на пюпитр. Размяв пальцы, он медленно опустил их на клавиши. Он остановился на мгновение, чтобы взглянуть на ноты, затем начал играть. Сначала медленно, осторожно, - чтобы убедиться, что попадает по нужным клавишам в нужный момент, но затем Моцарт, стоявший за его спиной, наклонился ближе, и прошептал ему на ухо:
- Быстрее.
Рука Сальери дрогнула, он споткнулся на ноте, но затем, сглотнув комок в горле, подчинился тихой команде, - и ускорил темп. Моцарт не двинулся с места, внимательно наблюдая за игрой Сальери. Его присутствие давило, заставляя нервничать.
Но постепенно это переставало иметь значение, он погружался в музыку все глубже. Это произведение было столь... необычным. Оно захватывало, наполняло, оно было... какое же верное слово? Оно было поглощающим, было... страстным. Да, страстным. Быстрым - быстрее, еще быстрее. Он продолжал играть, мелодия то восходила вверх, то стремилась вниз, пульсом бился ритм - раз, два, три, раз, два, три, крещендо, снова крещендо, звук нарастал, почти достигая...
Музыка кончилась разом. Не было завершения. Не было удовлетворения. Дыхание Сальери сбилось, и все же он чувствовал лишь разочарование неудовлетворенности.
- Оно прекрасно, - спустя мгновение сказал он Моцарту. - Но... чего-то недостает.
Он совершил ошибку, обернувшись - не отдавая себе отчета, как близко стоял Моцарт. Они оказались лицом к лицу, Сальери мог разглядеть даже крошечные поблекшие шрамы на коже Моцарта - вероятно, следы перенесенной в детстве оспы. Более того, он мог чувствовать его дыхание на своих губах. Очевидно, Моцарт также заметил их положение, однако, как и сам Сальери, замер, не двигаясь с места. Но затем он облизал губы, и на короткое мгновение, едва ощутимо, кончик его языка задел нижнюю губу Сальери, - и тот отпрянул резко, будто обжегшись. Моцарт, казалось, и вовсе ничего не заметил. Он лишь рассмеялся - вновь этот нелепый смех! - и перемахнул через скамью, усаживаясь прямо рядом с Сальери, - будто ничего и не произошло.
- Так и есть, - воскликнул он, и, чуть ссутулившись, прищурился, вглядываясь в ноты. - Но мне не удается придумать должного завершения...
Он выпрямился и взглянул на Сальери:
- Вы мне поможете?
Сальери удивленно моргнул. Моцарт просил его о помощи? Моцарт не нуждался ни в чьей помощи. Только не в музыке. Он открыл рот, чтобы сказать ему об этом, но Моцарт, очевидно, ожидая возражений, заметил:
- Это не обычное произведение, - он вновь взглянул на ноты. - Ему не хватает другого творца... другой души... чтобы все получилось, как должно.
Сальери тоже перевел взгляд на ноты, затем вновь на Моцарта. Тот смотрел на него в ответ.
Сальери замешкался, пытаясь сформулировать подходящий ответ, но в конечном итоге сказал лишь:
- Хорошо.
Моцарт улыбнулся, - или, может быть, усмехнулся.
- Да.
Фэндом: Mozart, L'Opera Rock
Автор: rrueplumet (bob)
Переводчик: Nayeri
Пейринг: Моцарт/Сальери
Рейтинг: R
Предупреждения: смерть персонажа, авторская пунктуация, пока не бечено
Статус: в процессе перевода
читать далее
Наступил ноябрь - по мнению Сальери, самый отвратительный месяц в году. Ему предшествовал октябрь, полный красок, и, как правило, не обремененный заботами, следом шел декабрь, на который приходился рождественский сезон. Ноябрь же, находясь посередине, отличался лишь исключительно мерзкой погодой. Впрочем, не за горами был день святого Мартина - единственная радость этого месяца - день, когда можно было наконец забыть о служебных обязанностях, как следует выспаться, возможно, уделить время написанию музыки… Разумеется, Сальери не следовало предаваться подобным мечтаниям. Судя по всему, его планам на этот день не суждено было сбыться - только не когда под ногами путался Розенберг. Граф, эта старая ищейка, из каких-то одному ему известных источников выведал, будто Моцарт что-то замыслил, и теперь он ожидал помощи от Сальери.
- Вы поговорите с ним, - выразительно прошептал Розенберг, столь активно жестикулируя, что белое вино из его бокала выплеснулось на пол.
Граф едва слышно выругался под нос.
Сальери перевел взгляд в другой конец залы, где стоял Моцарт, вовлеченный в беседу с императором. Иосиф II о чем-то оживленно говорил, Моцарт то и дело кивал, смеялся, где это выглядело уместным, - и, по всей видимости, принимал близко к сердцу все, о чем вещала сия особа голубых кровей.
Сальери вновь обернулся к Розенбергу.
- Не думаю, что это возможно.
Розенберг уставился на Моцарта поверх пенсне. Сальери поставил свой бокал с вином на мраморную поверхность каминной полки и устало потер лицо рукой - от одной мысли о том, что придется вновь говорить с Моцартом, становилось дурно. Они так ни разу и не виделись со времени той встречи в имении Лейбенов, - Сальери об этом позаботился. Он старался не показываться в придворной музыкальной комнате, если были основания полагать, что там будет Моцарт. Казалось, и сам Моцарт его избегал, - впрочем, Сальери полагал, последнее было скорее совпадением. Моцарту незнакомо было чувство стыда. Если он вообще считал, что в произошедшем было чего стыдиться. Скорее всего, нет. Вероятно, этот эпизод имел значимость лишь в воображении Сальери, - иначе и быть не могло.
Но отчего?
Сальери был человеком сильной веры. Бог и музыка - вот все, что ему было нужно. И хотя в юности он познал плотские удовольствия, последние годы от интимных связей с кем бы то ни было он воздерживался, - суета вокруг подобного рода вещей всегда казалась излишне утомительной. К тому же не встречалось ему до сих пор никого, кто по-настоящему вызывал бы в нем желание, - не было притяжения, искушения, - страсти.
Не то чтобы Сальери мог назвать страстью то чувство, что он испытал в тот день. Вовсе нет.
Нет.
Определенно нет.
Это было бы...
Нет.
- Вы друзья. Во всяком случае, он так думает, - прервал его размышления Розенберг. Сальери перевел на него взгляд.
- Он явно планирует что-то... оперу, симфонию... но что-то точно. Узнайте, что именно.
- Розенберг, - произнес Сальери с напускным равнодушием. - Если бы он что-то планировал, вы бы уже об этом знали.
Розенберг прищурился и вновь уставился на Моцарта. Сальери вздохнул в притворном раздражении и прислонился к порталу камина, скрещивая руки на груди.
- Вы и сами знаете, что Моцарт не умеет держать свой язык за зубами...
- С вами все в порядке?
- Что?
- Ваш голос прозвучал странно.
- В самом деле?
- Да.
- Что ж.
Розенберг, судя по всему, ожидал пояснения, но Сальери не удостоил его таковым. Граф забрался на предкаминную плиту, - вероятно, чтобы казаться значительнее. Сальери скосил на него взгляд. Розенберг драматически зашептал:
- Узнайте его планы. Иначе это может обернуться вашим падением.
Розенберг отступил назад и направился прочь в толпу гостей. Сальери проводил его взглядом, затем посмотрел на Моцарта, все еще увлеченного беседой с императором. Сальери вновь вздохнул, почти обреченно.
Если бы только Розенберг знал... Его падение было неизбежным.
***
Сальери не собирался идти на поводу у Розенберга и искать общества Моцарта. Их встреча стала совпадением. Впрочем, совпадение это, судя по всему, было подстроено все тем же вездесущим графом, который и сообщил Сальери о том, что музыкальная комната будет пуста, - что, очевидно, оказалось не так.
Слуг в тот день в самом деле по каким-то причинам не наблюдалось, зато в комнате был Моцарт. Он стоял, склонившись над разложенными на крышке фортепиано нотными листами, и что-то увлеченно писал, - очевидно, новое произведение. Его камзол был небрежно брошен на отодвинутую в сторону скамью, жилет - расстегнут, и даже завязки рубашки были распущены. Сальери замер в дверях. Моцарт наклонился еще ниже, почти ложась на крышку инструмента, небрежно вертя перо в пальцах, пачкая их чернилами, то и дело царапая что-то на бумаге. Свет играл в его волосах, выхватывая то светлые, то темные пряди. Увлеченный процессом, он касался кончиком языка верхней губы.
С трудом стряхнув с себя оцепенение, Сальери развернулся, чтобы уйти, но голос Моцарта, окликнувшего его по имени, заставил остановиться. Его заметили. Он обернулся. Моцарт стоял, все еще склонившись над фортепьяно, и смотрел прямо на него.
- Сальери, - повторил он, становясь прямо.
Сальери вежливо кивнул.
- Моцарт, - голос звучал хрипло, и он прочистил горло. - Я зашел лишь для того, чтобы...
- Слава Богу! - Моцарт рассмеялся своим нелепым смехом и, обойдя скамью, поднял лежащую на полу сумку. - Я кое-что сочинил и хотел, чтобы взглянул кто-нибудь... кто сможет оценить произведение с листа.
Моцарт вытащил из сумки несколько слегка потрепанных листов бумаги и протянул их Сальери.
- Вы не против?
Сальери на мгновение задумался над предложением, затем кивнул.
- Хорошо.
Пути назад не было. К тому же, если Розенбергу вдруг станет известно, что Моцарт самолично предложил ему взглянуть на одно из своих сочинений, а он отказал... что же, неудовольствие графа почувствует вся Вена.
Сальери положил свою сумку на ближайший стул и, подойдя к Моцарту, забрал у него ноты.
Взглянув на листы с произведением, Сальери удивленно моргнул. “Слишком много нот! Слишком много нот!” - эхом раздался в голове голос Розенберга, - и это вполне соответствовало первому впечатлению. Но чем дальше он читал, тем больше смысла обретали эти, казалось бы, излишние дополнения. Это произведение... оно было мощным, - как дикий зверь, отступающий сперва, лишь чтобы затем наброситься на жертву. Жертва... было ли это подходящим словом? Что означала эта музыка? Сальери чувствовал, в ней была сокрыта какая-то история. Он видел это в нотах, даже в том, как они были написаны. Возможно, что-то личное...
- Вы можете сыграть.
Прошло мгновение, прежде чем смысл слов дошел до Сальери. Он рассеянно поднял взгляд на Моцарта, моргнул, затем кивнул и сел за инструмент. Он уже чувствовал, как музыка захватывает его, и Моцарт, должно быть, знал об этом. Подобное случалось каждый раз. Они всегда начинали со скованности и неловкости, но музыка неизменно разрушала этот фасад. Только музыка имела значение. То, как ей удавалось развеять напряжение между ними, было чудом. Музыка, в самом деле, была великой силой. Или, может быть, только музыка Моцарта.
Или сам Моцарт.
Сальери покачал головой, избавляясь от неуместных мыслей, и поставил ноты на пюпитр. Размяв пальцы, он медленно опустил их на клавиши. Он остановился на мгновение, чтобы взглянуть на ноты, затем начал играть. Сначала медленно, осторожно, - чтобы убедиться, что попадает по нужным клавишам в нужный момент, но затем Моцарт, стоявший за его спиной, наклонился ближе, и прошептал ему на ухо:
- Быстрее.
Рука Сальери дрогнула, он споткнулся на ноте, но затем, сглотнув комок в горле, подчинился тихой команде, - и ускорил темп. Моцарт не двинулся с места, внимательно наблюдая за игрой Сальери. Его присутствие давило, заставляя нервничать.
Но постепенно это переставало иметь значение, он погружался в музыку все глубже. Это произведение было столь... необычным. Оно захватывало, наполняло, оно было... какое же верное слово? Оно было поглощающим, было... страстным. Да, страстным. Быстрым - быстрее, еще быстрее. Он продолжал играть, мелодия то восходила вверх, то стремилась вниз, пульсом бился ритм - раз, два, три, раз, два, три, крещендо, снова крещендо, звук нарастал, почти достигая...
Музыка кончилась разом. Не было завершения. Не было удовлетворения. Дыхание Сальери сбилось, и все же он чувствовал лишь разочарование неудовлетворенности.
- Оно прекрасно, - спустя мгновение сказал он Моцарту. - Но... чего-то недостает.
Он совершил ошибку, обернувшись - не отдавая себе отчета, как близко стоял Моцарт. Они оказались лицом к лицу, Сальери мог разглядеть даже крошечные поблекшие шрамы на коже Моцарта - вероятно, следы перенесенной в детстве оспы. Более того, он мог чувствовать его дыхание на своих губах. Очевидно, Моцарт также заметил их положение, однако, как и сам Сальери, замер, не двигаясь с места. Но затем он облизал губы, и на короткое мгновение, едва ощутимо, кончик его языка задел нижнюю губу Сальери, - и тот отпрянул резко, будто обжегшись. Моцарт, казалось, и вовсе ничего не заметил. Он лишь рассмеялся - вновь этот нелепый смех! - и перемахнул через скамью, усаживаясь прямо рядом с Сальери, - будто ничего и не произошло.
- Так и есть, - воскликнул он, и, чуть ссутулившись, прищурился, вглядываясь в ноты. - Но мне не удается придумать должного завершения...
Он выпрямился и взглянул на Сальери:
- Вы мне поможете?
Сальери удивленно моргнул. Моцарт просил его о помощи? Моцарт не нуждался ни в чьей помощи. Только не в музыке. Он открыл рот, чтобы сказать ему об этом, но Моцарт, очевидно, ожидая возражений, заметил:
- Это не обычное произведение, - он вновь взглянул на ноты. - Ему не хватает другого творца... другой души... чтобы все получилось, как должно.
Сальери тоже перевел взгляд на ноты, затем вновь на Моцарта. Тот смотрел на него в ответ.
Сальери замешкался, пытаясь сформулировать подходящий ответ, но в конечном итоге сказал лишь:
- Хорошо.
Моцарт улыбнулся, - или, может быть, усмехнулся.
- Да.
@темы: Mozart L'Opera Rock, S&M, #перевод, #фанфик, Life in red, #глубокое проникновение
-
-
26.03.2013 в 23:08А Моцарт коварный!
Обожи, они втретьей будут писать вместе???
Я это как переживу-то вообще?
Забавно, что тут перемешаны и исторические какие-то детали, и мюзикл.
Ааааааааааа, только ТАК МАЛО ТАК МАЛО!!! Я же жадная, и аааа!!!
-
-
26.03.2013 в 23:16А Моцарт коварный!
Моцарт очаровательно, слегка наивно непристоен.
Или вовсе не наивно.Обожи, они втретьей будут писать вместе???
Писать в третьей они будут за кадром.
Забавно, что тут перемешаны и исторические какие-то детали, и мюзикл.
Я лично рада, что исторических деталей тут достаточно, чтобы не осталось некоей плоскости театральной постановки, но не настолько много, чтобы забывать, о каких именно героях идет речь)
-
-
27.03.2013 в 07:21Писать в третьей они будут за кадром.
Ты меня убиваешь!!
Я лично рада, что исторических деталей тут достаточно, чтобы не осталось некоей плоскости театральной постановки, но не настолько много, чтобы забывать, о каких именно героях идет речь)
Да, хороший микс)
-
-
27.03.2013 в 09:02Ты меня убиваешь!!
Я бы сказала, что я не специально, но...
... могу только пообещать переводить главу быстрее, хотя и не знаю, как там выйдет, ибо она хоть и маленькая, но очень... очень труднопереводимая.
-
-
27.03.2013 в 11:20-
-
27.03.2013 в 11:28