Днее дна ужа не будет ©
Название: In Time
Фандом: The Flash (TV 2014)
Автор: Econstasne
Персонажи: Леонард Снарт/Барри Аллен, Мик Рори/Рэй Палмер (упоминание)
Рейтинг: R
Жанр: романтика, ангст, soulmate!AU
Размер: макси | 29 000 / ~ 80 000 слов
Дисклеймер: персонажи принадлежат своим законным владельцам
Примечание автора: фик пишется в экспериментальном сотрудничестве с Йольфа: я пишу колдфлэш ветку, она — атомвэйв, время от времени мы устраиваем небольшие кроссоверные эпизоды (таким образом, все реплики и действия Мика, Рэя и Фелисити на ее совести); история уходит в АУ, начиная со второго эпизода третьего сезона, хотя некоторые события последних серий также будут учитываться; хронология "Флэша" более-менее соблюдается, "Легенды" идут лесом;
Все опубликованные части можно найти по тегу
19 октября 2016 года
19 октября 2016 года
Централ-сити, бар «Warriors» — 3:18 a.m.
Бокал был идеально чист, но Барри продолжал методично натирать его сухой тряпкой, тщетно надеясь найти хоть какое-то подобие успокоения в монотонном движении.
— Барри.
Голос Айрис был тихим и мягким, полным искреннего сочувствия — нет, скорее, жалости. Барри сжал зубы.
— Барри, посмотри на меня.
— Я работаю, Айрис, — ответил он, но все-таки поднял голову, чтобы встретиться с чужим обеспокоенным взглядом и тут же вновь спрятаться за тенью ресниц.
Айрис глубоко вздохнула. Барри знал наперед, что она хотела сказать, что вертелось на ее языке: «Эта работа не для тебя, нет нужды губить свою карьеру. Я понимаю, тебе больно, но это не повод совершать опрометчивые поступки».
Впрочем, в конечном итоге, она все же промолчала. На этот раз.
— Ты в порядке?
Барри резко поставил стакан на стойку — так, что жалобно звякнуло стекло.
— Осторожнее там, Ал, — проворчала Линда, владелица бара, проходя мимо стойки на кухню. — Не дай бог что разобьешь, платить будешь из своего кармана.
— Ал? — Айрис вздернула бровь и попыталась изобразить легкую дразнящую улыбку.
Барри пожал плечами. За две недели работы в «Warriors» он успел уяснить, что если уж Линда что-то для себя решала, спорить с ней было бессмысленно. Он же, по ее глубокому убеждению, выглядел как «Ал». И, может быть, она понимала больше многих, потому что человек, отражавшийся в зеркале каждое утро, совсем не походил на Барри Аллена. И уж тем более — на Флэша.
— Я не в порядке, Айрис.
И даже если бы он был лучшим лжецом — он стал лучшим лжецом — в обратное бы никто не поверил. Он прожил три счастливых месяца с живыми родителями, только чтобы вновь потерять их, чтобы вновь смотреть на смерть матери и не предпринимать ровным счетом ничего. ее кровь была на его руках.
И все-таки Барри мог заставить себя двигаться дальше. Друзья и близкие были рядом, Айрис была рядом, и с каждым новым днем росла надежда, что рано или поздно боль утихнет.
Но затем… Он помнил даже слишком ярко, как посреди рутинной проверки в S.T.A.R. Labs Циско хриплым испуганным голосом сообщил ему о побледневшей метке.
Барри родился с символом соулмейта на коже — деликатным пепельно-серым узором, покрывающим левую лопатку. Тонкие линии переплетались в смутно-цветочном мотиве, и иногда казалось, что можно было разобрать листья и лепестки. Барри не сомневался в том, что это был за цветок. Ирис. Айрис.
Он не видел ее метки, но знал, что та располагалась внизу ее живота, чуть выше бедренной кости. Что это был щенок — и сколько раз ему приходилось слышать это сравнение в свой адрес?
Они были соулмейтами. Должны были быть. И пусть его метка так и оставалась черно-белой даже после двух поцелуев — оба из которых были стерты из нынешней реальности, — это не значило ровным счетом ничего. Никто не знал, что именно инициировало связь. Возможно, еще не пришло время.
Вот только в тот день, когда Циско сказал о том, что его метка побелела — о том, что его соулмейт умер, Барри тут же ринулся к телефону, набирая номер Айрис, с колотящемся сердцем слушая гудки и затем… ее голос.
Соулмейт Барри был мертв, но Айрис была жива. И облегчение мешалось с горечью разочарования в наивных мечтах, за которые он цеплялся почти по привычке… Тогда, в то мгновение, он еще не осознавал, что чуда не случилось. Что то, что с Айрис было все в порядке, не отменяло чужой смерти. Не отменяло еще одной потери в его жизни.
Барри вздрогнул, почувствовав, как теплые пальцы Айрис сжали его ладонь. Зрение мутилось от набежавших на глаза слез, и он часто заморгал, пытаясь от них избавиться.
— Барри, почему ты ушел?
Как часто ему задавали вопрос? Джо, капитан Синг, Кейтлин и Циско. Он избегал ответа — отмалчивался, врал в глаза, даже не пытаясь выдать ложь за правду. Но в этот момент впервые ему хотелось сказать все как есть. Может быть, он просто устал держать это в себе.
— Он мертв, Айрис, — произнес он хрипло, чувствуя, как слезы катятся по щекам. — Мой соулмейт, он… я узнал две недели назад. И мне нужно было…
Уйти, убежать как можно дальше от привычной жизни и чужой жалости, начать все с чистого листа в отчаянной надежде на лучший исход.
— О, Барри.
В глазах Айрис тоже стояли слезы, и она закусила губу, пытаясь унять едва заметную дрожь.
Несколько секунд никто из них не нарушал тишины, только с кухни был слышен приглушенный звон тарелок. Официально бар был закрыт еще двадцать минут назад.
Айрис прокашлялась и отпустила руку Барри.
— Я никогда не говорила тебе, — сказала она совсем тихо, — но мы с Эдди были соулмейтами. Он был уверен в этом, а я… моя метка так и не инициировалась. Я сомневалась. Не готова была принять…
— Айрис…
— Лишь после его смерти я осознала, как много потеряла, — сдавленно прошептала Айрис, вытирая слезы тыльной стороной ладони. — Но я не хочу сейчас говорить о себе, просто… я хочу, чтобы ты знал. Я понимаю, что ты чувствуешь.
Барри покачал головой.
— Айрис, вы с Эдди любили друг друга. Я даже не знаю, кем был мой…
Айрис издала влажный смешок.
— Даже сейчас ты пытаешься ставить горе других выше своего. Но ты тоже имеешь право на скорбь. Прости, если все это время мы давили на тебя. Мы так хотели, чтобы ты был в порядке, что совсем позабыли о том, что, может быть, ты еще не готов…
Барри провел рукой по лицу.
— Я…
Вибрация в кармане прервала его слова. Он вытащил телефон — на экране отобразилось имя Циско — и, приняв вызов, поднес трубку к уху.
— Слушаю?
— Барри, у нас ограбление на Роуз-стрит.
Барри сцепил зубы. Он не мог — не в состоянии был играть роль Флэша этой ночью.
— Циско, я же сказал, полиция может…
— Барри, это Хитвэйв. Глайдер с ним, и Колд наверняка поблизости.
Барри поймал встревоженный взгляд Айрис и шумно выдохнул.
— Скоро буду.
Централ-сити, здание Национального Банка — 3:29 a.m.
— Циско?
Барри замер у здания банка, пытаясь сообразить, что ему делать дальше. Вокруг было подозрительно тихо. Ни криков, ни выстрелов — ничего. Он бы еще поверил, что Снарт способен на такую чистую работу, но Рори?..
— Ты уверен, что это их рук дело?
«Уверен, мы получили четкие кадры с камер, сработала программа распознавания лиц, — послышался из наушника голос Циско, явно довольного успешной работой нововведения. — Наблюдение установили только этим утром, они вполне могли об этом и не знать».
Барри нахмурился. Предположение вызывало вполне оправданные сомнения. Он читал файл Снарта, да и сам не раз был свидетелем его преступлений. Тот планировал все до мельчайших деталей, а установка камер занимала немалое время и требовала выделения средств, что не могло не отразиться в проектной документации.
Куда вероятнее было, что Колд хотел, чтобы его заметили.
— И где мне их искать?..
«Попробуй служебный вход, — предложил Циско. – У нас хорошая картинка периметра, пока никто не выходил».
— Понял тебя.
За долю секунды Барри оказался с другой стороны здания. Он не обнаружил следов взлома на дверях, что само по себе еще ни о чем не говорило. Сигнализация наверняка была отключена, но проверять не хотелось — был шанс привлечь внимание охраны и тем самым подвергнуть их опасности. Колд мог соблюдать их договоренность, но даже он не всегда способен был контролировать Хитвэйва. И раз уж в этот день они решили действовать тихо, Барри готов был принять правила игры.
Он воззвал к силе скорости и, сосредоточившись на частоте вибрации своего тела, прошел сквозь дверь в освещенный ночными лампами холл. Несколько секунд было тихо, но затем послышались поспешные шаги, и в глубине коридора мелькнула чья-то тень. Барри напрягся, готовясь к возможному сражению.
Тень замерла на мгновение, послышался шорох, а затем из полутьмы выступил Мик Рори собственной персоной. На его плече висела тяжелая спортивная сумка — вне всякого сомнения, с награбленным, а правая рука угрожающе лежала на рукояти пока что зачехленной пиропушки.
— Давно не виделись, — хрипловатым басом поприветствовал его Рори, — Флэш.
— Хитвэйв, — процедил в ответ Барри.
Он даже не подумал изменить голос — никогда и не пытался, когда имел дело с шайкой негодяев Колда, что обещало рано или поздно выйти ему боком. Если, конечно, весь этот фарс с Флэшем продолжится, в чем с каждым днем он был уверен все меньше.
Барри кинул взгляд за плечо Рори, почти надеясь увидеть Снарта и Лизу. Так было бы проще, потому что если тех не было здесь, значит оставался шанс, что они успеют скрыться с награбленным, пока его внимание занято Хитвэйвом. Проклятие! Может быть, стоило оставить это дело полиции. С другой стороны, прошлый опыт показал, что игнорировать Колда, когда тот хотел привлечь внимание, было чревато последствиями.
— Где остальные?
Голос звучал непривычно и неоправданно жестко. Никто не пострадал, их соглашение было не нарушено. Не было нужды выходить из себя. И все-таки Барри чувствовал под кожей вибрацию напряжения, гнева — за то, что его не могли оставить в покое, что снова вынудили надеть костюм, когда он просто хотел забыть обо всем. О Флэше. О Барри Аллене.
— А ты уже соскучился? — ухмыльнулся Рори и безо всякого перехода добавил. — Как там поживает Огненный Шторм?
Барри невольно нахмурился. Он не видел ни Штейна, ни Джэкса больше полугода, и, даже учитывая всем известную любовь Рори к огню, вопрос был неуместным и откровенно сбивающим с толку — что, вероятнее всего, было абсолютно намеренным.
— Не пытайся увильнуть от ответа, — Барри до боли в челюсти стиснул зубы. — Это не в твоем стиле.
То, что Рори тянул время, сомнений не вызывало. От Барри не укрылся его быстрый взгляд на часы. Вот только обычно представления Хитвэйва о том, как лучше задержать Флэша, включали меньше разговоров и больше… огня.
Барри покосился на сумку с награбленным. Успеет ли он выхватить ее до того, как Рори достанет пушку?
— Может, я соскучился по Штейну?
— Рори, я спрашиваю в последний раз, — Барри сжал кулаки, пытаясь унять дрожь в руках.
В иной раз он, может, и остановился бы на мысли о том, откуда Рори знал Штейна — или, по крайней мере, о Штейне, — но сегодня ему хватало своих проблем. Необходимо было избежать открытой конфронтации. Хотя бы потому, что в глубине души Барри хотел ее, хотел выместить на ком-нибудь злость, и это было… непозволительно.
— Говори мне, где Лиза и Снарт, и я дам вам шанс уйти по-хорошему.
— Ты ведь в курсе, что Лиза тоже Снарт? — продолжал глумиться Рори, и это было настолько на него не похоже, что на секунду в голове Барри возникла безумная идея, что Хитвэйва подменил очередной мета-человек с силой наподобие той, которой обладал Ганнибал Бэйтс.
Впрочем, рациональная часть его сознания подсказывала, что, скорее всего, тот просто следовал полученной от Колда инструкции, что само по себе было удивительным, но куда более вероятным.
— Лиза уже уехала, Флэш, — продолжил Рори уже более серьезным тоном. — А что до ее братца… если хочешь, через пару дней сможешь навестить его сам. На Центральном кладбище. Принесешь цветочки на могилку?
Барри отчетливо услышал, как скрипнули его зубы.
— У меня нет времени на идиотские шутки…
«Барри, — раздался у уха голос Циско. — Барри, Глайдер у центрального входа. Она уже у байка, тебе следует поспешить».
«Только Лиза, — мелькнула непрошеная мысль. — Не Колд».
— Похоже, что я стал бы шутить о таком?
Барри услышал вибрацию телефона в чужом кармане, отметил, как изменилось выражение лица Рори, но почему-то не мог заставить себя как-то отреагировать.
— Приятно было пообщаться, Флэш. Передавай привет своей подружке… Кэти, кажется? И этому, второму.
Он не пошевелился, даже когда Рори бросился в противоположном от него направлении, вновь скрываясь в полутьме коридора. У Барри было достаточно времени, чтобы его догнать. Все время мира было в его руках. Разве нет?
«Барри?! Чувак, с тобой все в порядке?» — голос Циско вырвал его из оцепенения.
— Все… — начал Барри хрипло, но не смог заставить себя закончить фразу. — Все под контролем. Я…
Толком не задумываясь, что делает, он отключил связь, обрывая разговор на середине — Циско обязательно отчитает его, но это будет позже.
Барри втянул воздух через нос и шумно выдохнул. Вдох-выдох. Вдох-выдох.
Мгновение — меньше секунды, — и он уже был у центрального входа в банк, в тот самый миг, как послышался звон стекла и завыла сирена сигнализации — Хитвэйв выбил раздвижную дверь.
— Живее, Мик! — прокричала Лиза, заводя байк, — за ее спиной была привязана туго набитая сумка.
— Рори! — окликнул Барри, пытаясь перебить шум сирен.
Лиза вот-вот готова была скрыться с деньгами, но отчего-то это казалось совсем не важным. Он должен был понять…
— Рори, как это произошло? Проклятие, как это произошло?
Барри не знал, почему так трудно было дышать. Почему казалось, что произошедшее — действительно произошедшее, не дурная шутка, не попытка отвлечь? — было его виной. Он боялся услышать ответ, боялся получить подтверждение, что смерть Снарта стала одной из тех трещин на ткани пространства-времени, с которыми он ничего не мог поделать. Джей предупреждал его о том, что он не сможет исправить все — только склеить осколки чуть бережнее.
Рори замер в двух шагах от своего байка и полуобернулся к нему.
— Он спасал мир, Флэш, — сказал он, не повышая голоса, но каким-то чудом Барри его услышал.
Он инстинктивно потянулся к силе скорости, но та ускользала, как вода сквозь пальцы, не желая подчиняться ему в это мгновение. Взревели моторы двух байков, и меньше чем за минуту Хитвэйв и Глайдер скрылись в переулках улиц. Барри мог только смотреть им вслед.
Централ Сити, бар «Warriors» — 4:04 a.m.
Когда Барри вернулся в бар, чтобы забрать оставленные им в спешке ключи от квартиры, Линда только закончила расставлять стулья. Он предпочел бы воспользоваться суперскоростью, чтобы не привлекать внимание, но связь с силой все еще давалась ему с трудом — он едва смог скрыться до появления полиции.
Барри чувствовал себя… опустошенным, и пытаться разобраться в причинах своего состояния не было ни малейшего желания.
«Он спасал мир, Флэш», — эхом звучали в голове слова Рори, и ничего — даже ветер в ушах на максимальной скорости, которую он мог из себя выжать, — не могло их заглушить.
— Ты быстро, Ал, — заметила Линда, даже не обернувшись на звук его шагов.
Барри ничего не ответил. В кармане его куртки завибрировал телефон.
«Барри, что произошло?»
«Почему ты позволил им уйти?»
«Что произошло??»
«Ты в порядке?»
Четыре сообщения подряд от Циско. Отвечать не хотелось, но Барри все же заставил себя набрать быстрое: «Не сейчас». Тут же мелькнуло уведомление о прочтении, но и только. Порой Циско знал, когда его лучше оставить в покое.
— Что-то случилось? — раздался за плечом голос Линды.
Барри едва заметно вздрогнул. Он даже не заметил, как та успела подойти так близко.
Покачав головой, Барри убрал телефон обратно в карман. Ничего не случилось. По крайней мере, не сейчас. Но когда? Что он пропустил?
«Он спасал мир…».
— Черт, — Барри провел рукой по лицу, тщетно надеясь стереть так до конца и не отпустившие оцепенение и шок.
— Тебе нужно выпить, — Линда потянула его за рукав к стойке, и он не нашел в себе сил сопротивляться.
От алкоголя было мало толку, но отказываться отчего-то не хотелось. Даже обжигающий жар виски был лучше, чем… ничего. И еще — он отчаянно не хотел оставаться наедине со своими мыслями.
Линда обошла стойку и, налив в стакан виски на два пальца, придвинула его к Барри.
— А теперь рассказывай.
Барри забрался на барный стул и несколько мгновений тупо смотрел на содержимое стакана, прежде чем заставил себя поднять взгляд на Линду. Та смотрела на него очень внимательно. В ее темных глазах, обрамленных сеточкой морщин, не отражалось ничего, кроме терпеливого спокойствия — и, может быть, именно это сейчас было ему так необходимо.
С Линдой с самого начала было поразительно легко. С первой встречи, когда он еще толком не думал о новой работе или новом жилье. Только чувствовал потребность сбежать от старой жизни. Здесь, как оказалось, для него нашлось убежище.
Линда не ходила вокруг него на цыпочках, но и не лезла в его проблемы. Она была ворчливой, бескомпромиссной и очень упрямой. Совсем не похожа на его мать, но порой ему казалось…
Линде было пятьдесят семь. Ровно столько же было бы Норе Аллен, если бы та осталась жива.
Барри поднял стакан с виски ко рту и сделал щедрый глоток, почти не морщась от терпкой горечи и жара в горле.
— Только что узнал о смерти знакомого мне человека, — он услышал свой голос будто со стороны — не хотел, не планировал говорить, но слова вырывались сами собой. — Он был…
Барри сделал еще один поспешный глоток, чтобы только заткнуть самого себя. Он натужно закашлялся, давясь алкоголем, пока на глаза не выступили слезы.
— Кто-то важный?
«Важный». Интересный выбор слова. Был ли Снарт важен для него? Хоть как-то, в чем-то? Должен был быть, иначе с чего было так больно?
— Я не знаю, — Барри уставился на свои руки; зрение все еще мутилось от слез. — Мне кажется, это моя вина.
Ему не нужно было поднимать взгляд, чтобы знать, что Линда хмурится. Но как он мог объяснить?..
«Он спасал мир…».
Даже если его вмешательство во временной поток было не при чем, это он продолжал настаивать на том, что Снарт мог стать лучше, быть героем…
…умереть героем.
У Барри не было ни единой догадки о том, что могло произойти, но в одном сомнений не было: Мик Рори не врал. И чувству вины хватило этого с лихвой. Оно с особым удовольствием пожирало его изнутри, становясь все больше и голоднее.
— Сильно в этом сомневаюсь, — хмыкнула Линда. — Я тридцать лет проработала за барной стойкой и знаю, как часто люди винят себя в чужих несчастьях. И других — в своих, но речь не об этом. Но вот что я тебе скажу, пацан, если только ты не убил его лично — и, будем честны, ты и мухи не способен обидеть…
Барри хрипло рассмеялся, почти удивленный тем, насколько горько и зло звучал его смех. О, если бы Линда только знала…
— … то твоей вины в этом нет. Ты знаешь, как это случилось?
Барри покачал головой. Он не знал. Ничего не знал, и…
Он одним глотком осушил остатки виски, и с шумом поставил стакан на стойку.
И уже никогда не узнает. Не узнает, каким человеком был Снарт за бравадой и насмешками и дешевым юмором. До сих пор он даже не понимал, что хотел знать — или просто отказывался в этом признаваться, пока его страхи не потеряли всякий смысл.
Он так устал считать потери.
Мама, погибшая шестнадцать лет назад, но меньше месяца — в его воспоминаниях.
Ронни и Эдди — соулмейты двух близких ему людей.
Отец, лицо которого носил человек, взявший на себя роль его наставника, не давая ранам затянуться.
Его собственный соулмейт, имя которого он уже не узнает.
И Снарт — который не был другом, но отказывался вписываться в роль врага. И отчего-то он совсем не смотрелся неуместным в этом списке.
Линда покачала головой.
— Иди спать, Ал, — сказала она, забирая стакан из его пальцев. — Утром будет легче.
Барри никогда так сильно не хотелось верить в ложь.
25 октября 2016 года
25 октября 2016 года
Централ Сити, бар «Warriors» — 2:11 p.m.
Лиза выглядела безупречно и прекрасно об этом знала. Ее платье идеально подчеркивало фигуру, ни волоска не выбивалось из прически, и макияж был свежим и ярким — возможно, чересчур ярким для дневного времени, но чужое мнение не сильно ее интересовало.
Лиза выглядела как женщина, у которой все было в полном порядке, все под контролем. Искусством лжи она владела в совершенстве.
Но даже ей не по силам было поддерживать обман до бесконечности, и потому в самый последний момент, вместо того, чтобы зайти в дорогой бутик, как собиралась, она свернула в сторону бара. И пусть это было приличное заведение, не дыра вроде «Saints & Sinners», поддаться минутной слабости казалось равносильным признанию поражения.
В такое час в баре было предсказуемо пусто, только за стойкой методично натирал стаканы показавшийся смутно знакомым бармен — совсем мальчишка, сам едва ли выглядящий достаточно взрослым, чтобы пить.
Лиза уверенной походкой прошла к барной стойке и, забравшись на стул, закинула ногу на ногу.
Бармен не сразу поднял на нее взгляд: судя по синякам под глазами, он явно не спал не первые сутки и, похоже, медленно соображал. Пусть это было мелочным, но чужой дискомфорт на мгновение доставил ей какое-то мстительное удовольствие.
— Лиза?.. — удивленно пробормотал бармен и несколько раз моргнул, будто пытаясь отогнать мираж.
— Мы знакомы?
Лиза окинула его с головы до ног скептическим взглядом. Она определенно видела его раньше, только почему-то никак не могла вспомнить, где и когда.
— Я… — бармен смешался и потер переносицу. — Года полтора назад мы пересеклись в баре? Я был с другом, Циско. Так и не знаю, чем у вас там все закончилось…
Уголок его рта дернулся в намеке на усмешку, но она тут же слетела, не оставив и следа. И… Лиза вспомнила теперь, пусть и смутно, мальчишку с на редкость заразительной улыбкой, того самого, что поначалу принял ее заигрывания на свой счет. Не удивительно, что она едва смогла его узнать. Что бы ни произошло за последние месяцы, былой улыбке на его лице больше не было места.
Впрочем, как и на ее, но она привыкла работать с неуместным. «Притворяйся, пока не поверишь в собственную ложь», — так говорил ей Ленни, и сейчас этот урок был полезен как никогда.
— Ничего еще не закончилось, — приторно улыбнулась Лиза, перекидывая волосы за спину. — А теперь, будь любезен, обслужи даму… как там тебя?
— Ал, — представился бармен после секундной заминки. — Не слишком рано для алкоголя?
Лиза открыла было рот, чтобы ответить что-нибудь в духе: «где-то уже пять», но слова застряли у нее в горле. Так непременно сказал бы Ленни, потому что он обожал клише, и…
И неожиданно притворяться больше не было сил. Да и перед кем?
— Мне можно, — сказала она, не скрывая горечи в голосе. — Сделай мне «Central Daisy», Ал. И себе тоже — за мой счет.
— Я на работе…
— Мне плевать. Здесь все равно никого нет, — отрезала она, и добавила уже тише, болезненно искренне. — Я не хочу одна поминать брата.
Бармен — Ал — смотрел на нее несколько мгновений, затем опустил взгляд и тяжело сглотнул.
Он достал два «олд фешен» стакана, бутылку «Grey Goose» и гренадин и без лишних вопросов принялся смешивать напиток. Лиза была невольно впечатлена: немногие бармены знали, как готовить «Daisy». Коктейль заказывали редко, он считался чересчур крепким для женщин и излишне легкомысленным — для мужчин. Но Ленни любил его по каким-то только одному ему известным причинам, и у нее не мелькнуло даже мысли о том, чтобы заказать что-то иное.
Лиза молча смотрела, как Ал делал свою работу: его движения были точными и размеренными, а на лице отражалась какая-то тихая грусть, будто он по-своему тоже оплакивал ее брата. Мысль была нелепой, но от нее становилось чуточку легче.
Несколько минут спустя Ал протянул ей готовый коктейль и немного потерянно уставился в свой. Между его бровей залегла едва заметная складка.
— Что произошло? — спросил он осторожно, очевидно сомневаясь, будет ли уместен вопрос.
Тот был уместен. Возможно, она и пришла в бар за этим — чтобы выговориться первому встречному, потому что у нее теперь не осталось никого, кроме Мика, а тот справлялся с потерей по-своему.
Лиза пригубила коктейль: вкус был ровно таким, как она помнила, но он никогда особенно ей не нравился. Даже остаточная сладость гренадина казалась слишком приторной. Уголок ее рта невольно дернулся вниз.
— Мой глупый братец решил поиграть в героя, — невесело рассмеялась она. — Закончилось все предсказуемо.
Лиза шевельнула запястьем, перекатывая в стакане кубики льда. Она была так зла на Ленни в первые недели — за то, что тот ушел, не попрощавшись, что снова оставил ее одну, хотя обещал, что больше никогда так не поступит. Потом на смену злости пришла опустошенность.
— За Ленни, — сказала она после минутной паузы, с усмешкой салютуя Алу коктейлем.
— За Ленни, — эхом повторил тот, поспешно запивая горчащей сладостью чужое имя и чужую потерю.
На некоторое время между ними воцарилась тишина. Лиза чувствовала на себе взгляд Ала — сочувствующий и удивительно понимающий. Она до боли сжала в пальцах стакан — так, что казалось, стекло вот-вот лопнет. Ее губы дрожали.
— Каким он был? — вырвал ее оцепенения тихий вопрос.
Лиза приглушенно фыркнула и одним глотком осушила добрую треть стакана, даже не поморщившись.
— Он был идиотом, — ответила она с незваным отголоском той злости, которую, казалось, оставила в земле вместе с пустым гробом. — Ленни был упрямым и принципиальным. Ему необходимо было контролировать каждую мелочь. Он всю свою жизнь превратил в игру, потому что только так мог устанавливать свои правила. Мне кажется, единственной эмоцией, в которой он еще мог позволить себе быть искренним, был гнев…
Лиза замолчала. Разве этих слов было достаточно? Они казались поверхностными и ничего не значащими, но в них было то немногое, что ей позволено было видеть за последние годы. Даже отношения между ними давно подчинялись установленному Ленни плану, который она приняла добровольно, и все-таки не могла не хотеть чего-то большего. Было бы проще, если бы он хотя бы изредка позволял себе открыться перед ней, как бывало раньше — так давно, что воспоминания об этих днях постепенно стирались из памяти... Но она должна была вытащить их на поверхность — чтобы рана стала глубже, но заживала легче.
— Ему нравились старые фильмы и русская классика, — продолжила она едва слышно, в мыслях вновь возвращаясь в детство. — Он любил сладкое и плохо переносил острую пищу. У него была аллергия на кошек и просто отвратительное чувство юмора, но никто не заставлял меня смеяться, как он…
Голос подвел ее, сорвавшись на всхлип. Лиза благодарно приняла протянутый Алом бумажный платок и осторожно, стараясь не размазать туш, промокнула выступившие слезы. Лишь несколько мгновений спустя она нашла в себе силы поднять глаза.
— Ленни не был хорошим человеком, но он…
— Он был, — негромко, но уверенно перебил ее Ал. — Тот человек, которого ты описала — он не был плохим. Не идеальным, может быть, но о ком из нас можно это сказать?
Его взгляд был открытым и искренним, и слова не казались пустыми — заученной фразой ободрения, которой наверняка учили в школе барменов. Лиза скривила губы в слабом подобии улыбки.
— Ты, наверное, просто образцовый работник, — сказал она не без доли сарказма. — Всегда готов выслушать, посочувствовать и даже выглядишь при этом на редкость убедительно. Это особый дар?
Ал слабо улыбнулся в ответ.
— Едва ли, — он пожал плечами и отвел взгляд. — Может быть, дело в том, что я тоже потерял… слишком многих, если честно.
Лизе почти хотелось узнать больше, вытащить на поверхность и его горе — она толком не знала, в попытке ли отплатить ответной любезностью или же от нежелания страдать в одиночестве, — но сил продолжать разговор не было. Она глубоко вздохнула и постучала ногтями по барной стойке. Может быть, все-таки стоило заглянуть в тот бутик…
Лиза одним глотком допила остатки коктейля и провела языком по губам, собирая кисловатый привкус лимона и сахарную сладость.
— Спасибо, Ал, — сказала она, поднявшись со стула. — Мне стало немного легче.
Может быть, это даже не было ложью.
Ал молча наклонил голову и уставился на свой почти нетронутый коктейль. Он задумчиво провел пальцами по ободку стакана — казалось, будто он решал для себя нечто важное. Самое время было оставить его наедине с мыслями.
Лиза развернулась на каблуках и направилась в сторону выхода из бара.
— Лиза!
Голос Ала заставил ее остановиться у самой двери, и она полуобернулась через плечо. Запоздало мелькнула мысль о том, что она даже не подумала оплатить счет — привычка действительно была второй натурой. Но, кажется, Ал окликнул ее не поэтому.
— Если нужно будет поговорить, — предложил он негромко, но расслышать его в пустынной тишине бара не составляло труда, — я работаю здесь каждый день, не считая пятницы и понедельника. В это время здесь обычно никого не бывает.
— Ты, вроде бы, говорил, что два часа дня — слишком рано для алкоголя?
— Ну, — Ал пожал плечами, — где-то сейчас пять.
Слова отозвались острой болью где-то в районе груди, и в то же время Лиза не смогла сдержать на удивление искренний смешок.
— Я учту.
О доставшиеся ей бесплатно коктейле она решила не напоминать. Без сомнения, Ал был таким джентльменом, что угостил бы ее все равно. А в следующий раз? Кто знает, может быть, она и заплатит за себя сама.
28 октября 2016 года
28 октября 2016 года
Централ-сити, S.T.A.R. Labs — 10:02 a.m.
Барри перестал слушать, что говорила Кейтлин, еще несколько минут назад. Пульс, давление, показатели скорости — все это было ему совершенно безразлично. Ничего серьезного его здоровью не угрожало, а о бессоннице и то и дело пропадающей связи с силой скорости он знал и безо всяких проверок.
Барри опустился на край беговой дорожки и устало потер глаза. Его мысли сейчас больше занимала Лиза Снарт и то, во что он ввязывался, поддерживая с ней связь. Барри понимал, что чем больше времени они проводили вместе, тем больше становился риск быть узнанным. Даже если Лиза не нашла подозрительным его знакомство с Циско, не вспомнила жалкую попытку спрятаться за чашкой кофе в «Jitters», все равно голос, язык тела и даже видимая в маске часть лица по-прежнему могли выдать его с головой.
И в то же время… в тот день в баре перед ним была не Золотой Глайдер, а всего лишь женщина, потерявшая, возможно, единственного в жизни близкого человека. И потому он не мог заставить себя ограничиться парой общих фраз, не мог не предложить хотя бы выслушать — что еще было в его силах? Барри не жалел о своем решении и поступил бы так вновь, не сомневаясь ни минуты. Но он не думал, несмотря на свои прощальные слова, что они увидятся вновь — по крайней мере, не так скоро.
Лиза пришла в бар прошлым вечером — в тот час, когда помещение почти до отказа было забито посетителями. Она села у стойки, заказала бокал вина и за все время, что пила, не проронила ни слова. Барри был занят с другими клиентами — шумной компанией молодых людей, большинству из которых только-только исполнилось двадцать один, и, позже, одним из завсегдатаев, всегда делившимся подробностями своей личной жизни, стоило ему выпить лишнего, — но то и дело он бросал взгляды на Лизу. Она выглядела задумчивой, немного печальной и очень одинокой — и, может быть, причина ее возвращения была в этом. Может быть, в этот день ей нужно было, чтобы кто-то знакомый — пусть едва — был рядом. Барри не знал, почему, но и его самого отчего-то успокаивало ее молчаливое присутствие. Вопреки логике и здравому смыслу он надеялся, что Лиза придет еще.
— Барри? — вырвал его из размышлений голос Кейтлин.
Кажется, она звала его уже не в первый раз.
— Мм? — он поднял голову и несколько раз медленно моргнул, пытаясь сфокусировать зрение.
От недосыпа казалось, будто в глаза насыпали песку.
— Как ты себя чувствуешь?
Кейтлин выглядела лишь немного обеспокоенной его очевидным невниманием. Ее тон был мягким и ровным, но несколько отстраненным. Барри чувствовал, что в этот момент она в первую очередь была врачом, и лишь потом — другом. И, может быть, поэтому ответить на вопрос было легче.
— Плохо, — признался он.
— Что-нибудь изменилось с прошлой недели? — Кейтлин сделала какую-то пометку в блокноте, затем вновь перевела на него взгляд. — В лучшую или худшую сторону?
— Не сказал бы? — Барри пожал плечами. — Бывают более удачные дни, бывают менее. Работа обычно помогает.
Заставить себя подняться с постели иной раз казалось почти непосильной задачей, но за стойкой он хотя бы не ощущал себя таким бесполезным. Работа практически в две смены отнимала едва ли не все свободное время, что было к лучшему. Чем больше было клиентов, тем меньше оставалось времени предаваться жалости к себе. В вечерние часы всем, что занимало его мысли, были заказы, рецепты коктейлей и чужие истории, не задерживающиеся в памяти надолго. Только иногда от толпы становилось почти физически тошно, но чаще всего ему удавалось взять себя в руки, а если и нет — Линда всегда готова была подменить его на несколько минут, чтобы дать время прийти в себя.
— Чем ты занят, когда не работаешь?
— Сплю?
В некотором смысле это было правдой. Он ложился сразу, как приходил домой, и вставал незадолго до начала смены, но почти все время его сон был обрывочным и поверхностным, оставляя после себя только большую усталость.
— В выходные?
Барри шумно выдохнул. Он не был идиотом и прекрасно знал, к чему были все эти вопросы, даже если некоторое время усиленно старался об этом не думать.
— Ты считаешь, у меня депрессия? — его голос прозвучал резче, чем хотелось бы, но защитная реакция была инстинктивна.
— Барри, — Кейтлин отложила блокнот и подалась вперед, заглядывая ему в глаза; он предпочел бы не видеть откровенной жалости в ее взгляде. — Я знаю, что у тебя депрессия.
Барри упрямо поджал губы.
— Ты потерял соулмейта, — продолжила Кейтлин мягко.
— Я не знал его! — он невольно повысил голос.
Барри потерял отца и маму и надежду на нормальную жизнь — разве это не должно было значить больше побледневшей метки? Но после всего этого он был в порядке. Пусть любое напоминание об отце по-прежнему вызывало острую боль в груди, пусть иногда он жалел, что не смог заставить себя остаться во Флэшпоинте и отказаться от боли вместе с воспоминаниями, он хотел жить — двигаться дальше, попытаться построить что-то стоящее с Айрис, насладиться временным затишьем и, с поддержкой близких, позволить ранам затянуться. Вот только стоило ему узнать о смерти соулмейта, как все это потеряло какой-либо смысл.
— Барри…
— Я не знал его, — зачем-то повторил он.
— Депрессия — неизбежный побочный эффект от разорванной связи. Когда я потеряла Ронни…
— Вы были женаты, — прервал Барри. — Это не то же самое.
Он не знал, отчего упрямо продолжал спорить с очевидным. Он читал о том, что смерть соулмейта вызывала химический дисбаланс в головном мозге человека, вне зависимости от его личного отношения к этому событию. Эффект наблюдался даже у тех, кто отрицал сам концепт связи, или у совсем маленьких детей, неспособных осознать, что произошло. Барри понимал все это умом, но в глубине души ему казалось неестественным и несправедливым, что во многом эта потеря ощущалась острее предыдущих.
Краем глаза он заметил, как Кейтлин покачала головой.
— Барри, здесь нечего стыдиться. Это не соревнование, кому больнее. Ты не можешь контролировать то, что чувствуешь, и депрессия — это болезнь, а не капризы или дурное настроение.
— Я в курсе, — Барри сгорбился и потер лицо руками. — Но есть вообще смысл во всех этих вопросах? В твоем диагнозе? Подобрать антидепрессанты даже для нормального человека крайне сложно, а со мной даже пытаться не стоит. Мой организм выведет их из системы раньше, чем я смогу ощутить хоть какой-то эффект.
Глубоко вздохнув, Кейтлин встала со своего стула и опустилась с ним рядом на дорожку. Она не касалась его, просто была рядом, и за это Барри был ей благодарен.
На некоторое время между ними воцарилось молчание.
— Без Флэша — легче? — спросила Кейтлин несколько минут спустя.
В ее голосе не было ни тени упрека. Казалось, она готова была принять любой его ответ.
— Не легче, — сказал Барри, хотя и не был уверен в правдивости своих слов. — Но я просто… не могу быть им сейчас. Я понимаю, что, если кто-то из мета-людей попробует…
— Почти полгода все было тихо, — мягко прервала его Кейтлин.
— Затишье перед бурей? — он покачал головой.
Впрочем, Кейтлин была права. В этой временной ветке действительно уже очень давно не происходило ничего, что могло бы потребовать вмешательства Флэша. Первые месяцы штиля можно было объяснить желанием мета-преступников залечь на дно — то, как они справились с «армией» Зума, было впечатляющей демонстрацией силы, и, хотя трюк не сработал бы на жителях этой Земли, об этом было известно только членам их команды.
И в то же время в последней измененной им реальности спокойствие не продлилось долго. Здесь и сейчас никто не слышал об «Алхимии», но где была гарантия, что вмешательство Барри уничтожило угрозу, а не отстрочило ее? Какими бы силами ни обладал этот человек, они внушали справедливые опасения.
И даже без него — сколько времени отделяло их от момента, когда Централ-сити неизбежно столкнется с угрозой, которая окажется не по силам полиции? Сможет ли Барри остаться в стороне, подвергнуть опасности жизни людей, потому что ему «легче без Флэша»?
Сможет ли он, даже заставив себя надеть маску, справиться со всем, что от него потребуется?..
— Барри, тебе нужно поговорить хоть с кем-нибудь, — заметила Кейтлин после минутного молчания.
— Если ты предлагаешь психоте…
— Нет, — она нахмурилась. — При других обстоятельствах, я, может быть, и посоветовала этот вариант, но…
Но Барри не доверял специалистам в этой области, сколько бы дипломов ни висело на стенах их кабинетов. От медикаментозного лечения толку не было, а позволить себе быть откровенным на терапии он не мог. Он еще с детства уяснил, к чему приводили как сокрытие правды, так и откровенность — если сказанное им не вписывалось в представления о реальности его лечащего врача. Его «активное детское воображение» теперь стало бы вполне взрослым помешательством.
О чем он мог сказать? О смерти отца? Потере соулмейта? И ни слова о том, что было неразрывно связано с его личностью Флэша — о неподъемном грузе вины за чужие жизни и стертые реальности, о разрушенных воздушных замках, едва не погребших его под собой, о паническом страхе перед смертью, которого не осознавал раньше…
— Я не предлагаю обращаться в клинику, нет, — продолжила Кейтлин. — Но и держать все в себе тоже неправильно.
— Я не хочу перекладывать ни на кого свои проблемы.
— И не нужно. Хотя ты должен знать, мы все с радостью помогли бы тебе с этой ношей. Но я понимаю. Это не должен быть кто-то близкий. Я бы предложила тебе сходить в бар, вот только… — уголок губ Кейтлин дернулся в намеке на улыбку, и Барри ответил ей слабым смешком. — Я не жду никаких обещаний, просто… подумай об этом, хорошо?
— Хорошо.
Барри сомневался, что последует совету Кейтлин. Он не хотел ни с кем говорить — мысль стать обузой для близких вызывала отвращение, но вываливать проблемы случайному знакомому хотелось еще меньше.
И все же… быть один он тоже не хотел. Барри нужен был кто-то, с кем он мог бы разделить горе — без лишних слов и откровений.
И, может быть, он уже знал того человека, который мог бы стать для него этим «кем-то».
3 ноября 2016 года
3 ноября 2016 года
Централ-сити, бар «Warriors» — 2:02 p.m.
— Ал, если ты опять собираешься флиртовать вместо работы, лучше уж пригласи даму к себе! — послышался с кухни ворчливый женский голос. — Я тебя, так уж и быть, подменю. Отработаешь завтра.
— М-мы не флиртуем! — подавился воздухом Ал. — Линда!
Лиза, не сдержавшись, рассмеялась — уж слишком забавным выглядело такое искреннее возмущение. Чем больше она узнавала Ала, тем большую симпатию он вызывал — немного сродни той, которую испытывают к милым неуклюжим щенкам.
Сегодня была их четвертая встреча, если не считать самой первой — полтора года назад. Лиза не хотела задумываться, почему приходила так часто. Ей хотелось, и этого было довольно. Оправдываться было не перед кем.
— Но если хочешь… — Ал сглотнул и нервным жестом провел рукой по волосам. — Мы и правда могли бы подняться ко мне? Я снимаю квартиру на втором этаже и…
Лиза медленно улыбнулась и, склонив голову набок, окинула его оценивающим взглядом. Ожидаемый эффект не заставил себя ждать: Ал покраснел до самых кончиков ушей.
— Я не имел в виду ничего такого!
Она фыркнула. Разумеется, нет, в этом не было ни малейших сомнений. Уж что-что, а интерес к себе Лиза бы не проглядела. Она, конечно, нравилась Алу, но в исключительно платоническом смысле — что, между прочим, многое говорило о его вкусах и ничего лестного.
— Расслабься, я знаю, — она сделала вид, что размышляет над предложением, затем пожала плечами. — Ладно, веди. Надеюсь, у тебя есть Netflix.
Провести день у телевизора, в компании по-прежнему малознакомого бармена, было довольно жалкой перспективой, и все-таки более привлекательной, чем пить в одиночестве.
— Разумеется.
— И мороженое, — добавила она, потому что моральное разложение обязано было быть полным и окончательным.
— «Cherry Garcia»?
— Идеально.
Ал улыбнулся, и хотя его улыбка все еще казалась тенью прежней, он выглядел лучше, чем в их первые встречи — может быть, как и она сама, постепенно привыкал к новой маске.
— Я тогда… — он окинул взглядом бар, затем махнул рукой в сторону кухни. — Улажу пару вопросов и вернусь?
Лиза кивнула и, подперев ладонью подбородок, приготовилась ждать, пока Ал отпросится с работы. Из-за двери было слышно, как он что-то довольно оживленно обсуждал со сменщицей, но слов было не разобрать.
Через пару минут Ал вышел из кухни и, поймав взгляд Лизы, кивнул на служебный вход неподалеку от стойки.
— Выходит на лестницу, — пояснил он. — Так проще, чем обходить здание кругом.
— Ты, смотрю, неплохо устроился, — отозвалась Лиза, поднявшись со стула и направившись к двери следом за Алом.
Тот в ответ только пожал плечами.
До самой квартиры они шли в молчании. Лиза невольно отмечала про себя детали: например, то, что здание было довольно старым, но в хорошем состоянии и явно после ремонта. Учитывая район, арендная плата, скорее всего, была существенной. Либо Ал работал очень много, либо почти ничего не тратил. Впрочем, его доходы ее не особенно интересовали, она все равно предпочитала добычу крупнее.
Ал остановился у двери квартиры 2С и, отперев замок, отступил в сторону, пропуская Лизу внутрь. Она зашла в крошечную темную прихожую; мгновение спустя, над ней зажглась лампа.
— Ты… — Ал кинул быстрый взгляд через ее плечо и пожевал губу. — Я пойду поставлю кофе? Ты пока… проходи, устраивайся. А я… да.
Он поспешно устремился куда-то вглубь квартиры, явно пытаясь сбежать от неловкости. Лиза тем временем сняла куртку и, повесив ее на вешалку, прошла вслед за ним.
Ее взгляд мгновенно упал на гостиную и стоявшее у телевизора уютное на вид кресло. Она тут же направилась к нему и, скинув туфли, совершенно беззастенчиво забралась на него с ногами, чтобы уже со всем удобством разглядеть убранство квартиры. Это оказалась студия: небольшая и чистая, хотя и несколько необжитая. У кровати, отгороженной ширмой, стояло несколько картонных коробок — вероятно, Ал переехал совсем недавно.
— Сахар нужен? — спросил Ал через плечо: кажется, он был занят нешуточной борьбой с довольно древней на вид кофеваркой, стоявшей на кухонном острове. — Или сливки?
— Ни того, ни другого. Предпочитаю кофе черным, как моя душа.
Кофеварка наконец сдала позиции, так что Ал удовлетворенно вздохнул и, скрестив руки на груди, развернулся к Лизе.
— Ты себя недооцениваешь. Это се…?
Он запнулся и почему-то виновато отвел взгляд. Лиза понятия не имела, что именно он собирался сказать, и сомневалась, получит ли ответ, даже если спросит прямо: в конце концов, она решила не замечать этой оговорки.
— Ты просто плохо меня знаешь. Может быть, я международная преступница, а?
Ал закатил глаза — серьезно, сколько ему было лет? И нет, ей самой подобное проявление инфантильности было простительно.
— Поразительно, но это само по себе еще не определяет, какой ты человек.
Лиза вздернула бровь.
— И много тебе об этом известно?
Ал не спешил отвечать. Он подошел к холодильнику и, достав из морозилки две баночки с мороженым, отнес их на кофейный столик рядом с креслом. Немного спустя к ним присоединились ложечки и чашки с дымящимся кофе.
Ал опустился на край дивана и, свесив руки между коленей, потер ладони.
— Лиз, я не идиот, — сказал он негромко, избегая смотреть ей в глаза. — Ты, конечно, не так знаменита, как твой брат, но…
Лиза сглотнула невольную горечь — нужно было перестать так реагировать на любое упоминание Ленни, тем более, что с каждым днем ей проще было говорить о нем — по крайней мере, с Алом. К тому же в сказанном были детали и поважнее.
— Ты говоришь, что не идиот, и при этом пригласил меня к себе домой? — спросила она, не скрывая скепсиса в голосе.
Ал распрямился и откинулся на спинку дивана. На его лице не отражалось ни тени беспокойства от ее слов, которые при желании вполне можно было воспринять как угрозу.
— Линда знает, что ты здесь, — он пожал плечами. — И потом, что ты можешь мне сделать? Красть тут совершенно нечего.
— Хм.
Лиза взяла со столика чашку с кофе и сделала осторожный глоток. Как ни странно, в глубине души она чувствовала облегчение от того, что Ал знал о ее… хобби. Ей не хотелось лгать ему в лицо, что было бы неизбежно, если бы их странная дружба продолжилась.
Впрочем, может быть, и нет…
— Я нашла работу, — неожиданно для самой себя сказала Лиза — этим она делиться не планировала. — Точнее, записалась на курсы.
— На курсы? — Ал наклонился за кофе.
— Психологической помощи.
Она скривилась, надеясь за гримасой скрыть невольное смущение. Ал не стал бы осуждать ее за желание обрести хоть какое-то подобие стабильности в жизни, скорее наоборот. Впрочем, ее мотивы были несколько сложнее, чем она готова была признать даже перед самой собой — по крайней мере, сейчас.
— Это… — взгляд Ала потеплел, и Лиза сама не заметила, как ее гримасу сменила неуверенная улыбка. — Это ведь замечательно.
— Пока что все на уровне планов, — она отставила чашку с кофе и потянулась за мороженым, чтобы чем-то занять руки. — Но в этом я могу помочь. С моим-то жизненным опытом.
Ал едва заметно нахмурился, но никак не откликнулся на ее слова. Догадался сам или слышал что-то от Циско? Лиза не знала, общались ли они до сих пор, и как много Алу было известно о его работе с Флэшем.
— Это при городском центре или?..
— Нет, — она покачала головой. — По документам у меня, конечно, все чисто, но в государственное учреждение лезть слишком рискованно. Это частный центр. Они специализируются на помощи жертвам домашнего насилия, и, вроде бы, есть еще отделение для реабилитации после потери соулмейта…
Лиза запнулась, заметив, как изменилось выражение лица Ала.
— Когда ты говорил, что многих потерял, ты?.. — это бы многое объяснило.
— Да, — Ал опустил взгляд в чашку с кофе. — Совсем недавно. Это не единственная потеря, даже не самая болезненная: я не знаю, кем он был, но…
Ал растерянно пожал плечами. Лиза понимающе кивнула. Она не знала, что значило потерять соулмейта — не знала, что значило его иметь, но слышала достаточно об эффектах от разорванной связи, даже если та не была инициирована.
— Ты сказал «он»?.. — спросила она, зацепившись за то, что было на поверхности, потому что утешать все равно не умела. — Ты гей?
— Что? — Ал вскинул голову и несколько раз моргнул. — А? Нет, я не… Просто слово «соулмейт» мужского рода и?.. Я не знаю, кто… — он замолчал на мгновение, явно смущенный тирадой, и добавил уже спокойнее: — Я би.
Он повертел в пальцах чашку, сделал глоток и, поморщившись, поставил ее на столик. Его мороженое так и оставалось нетронутым.
— До недавнего времени я был уверен, что мой соулмейт — моя… лучшая подруга. Был влюблен в нее практически сколько себя помню, — Ал покачал головой, будто поражаясь своей былой глупости или, может быть, наивности. — Впрочем, за последние несколько лет многое изменилось, все стало… иначе, сложнее.
Казалось, будто он хотел рассказать больше, поделиться наболевшим, но в последний момент все-таки решил сдержаться. Лиза не стала его разубеждать, хотя и готова была выслушать. За ней все еще оставался должок.
— А у тебя… есть метка? — немного помолчав, спросил Ал.
— Нет, и искренне надеюсь, что уже не будет, — Лиза отвлеклась на мгновение, чтобы съесть пару ложек начавшего подтаивать мороженого. — Как думаешь, это правда, что на самом деле соулмейт есть у каждого, просто не всем суждено родиться в одном времени?
Теория имела смысл, хотя не особенно ей нравилась: слишком уж она была завязана на самом факте существования души. Да и, к тому же, Лизе предпочитала считать себя исключением — свободной от навязанной судьбы.
— Возможно? — Ал наконец взял в руки свою баночку с мороженым и, открыв крышку, как-то печально посмотрел на его содержимое. — По крайней мере, это объясняло бы соулмейтов с большой разницей в возрасте. Конечно, это случается сравнительно редко, но у некоторых метка появляется и в сорок, и в пятьдесят или даже позже… звучит как дурная штука.
— Да уж, — Лиза невольно скривилась. — Ленни…
Она оборвала саму себя. «Ты, конечно, не так знаменита, как твой брат…» — всплыли в памяти недавние слова Ала. Он знал, кем был Ленни. Тот не был для него безликой фигурой. Имела ли Лиза право говорить о чем-то настолько личном?
«Впрочем, — подумалось ей с какой-то беспомощной злостью, — не то чтобы теперь кому-то было дело до репутации Капитана Колда».
— Хм? — во взгляде Ала мелькнул плохо скрываемый интерес. — У К… у твоего брата была метка?
— Неинициированная, — признала она, даже не попытавшись отговориться или перевести тему. — Он получил ее… лет в восемнадцать? Где-то так.
— Ну это… не так уж плохо? — осторожно заметил Ал.
— Лучше, чем пятьдесят, это уж точно, — фыркнула Лиза. — И то как посмотреть. По крайней мере те, кто получает метку слишком поздно, как правило уже ни на что не рассчитывают. А тут ты понимаешь, что впереди еще минимум восемнадцать лет ожидания…
Она покачала головой. В глубине души Ленни был безнадежным романтиком, пусть со временем научился прятать это даже от нее. Ему нужен был соулмейт — тот, кто любил бы его несмотря ни на что и никогда не оставил бы в одиночестве. Но так было двадцать пять лет назад. В последние же годы?.. Лиза не была уверена, что Ленни смог бы его принять, даже если бы…
Впрочем, теперь это уже не имело никакого значения.
— Знаешь, — начал Ал, прерывая недолгое молчание, — мне всегда казалось несправедливым, что у тех, кто получал метку уже после рождения было больше… информации? Я родился с меткой, так что всегда знал, что мой соулмейт старше. Но насколько? На месяц? На сорок лет? По крайней мере К… Л… твой брат знал, чего ждать.
— Долго ты собираешься называть его «моим братом»? — с усмешкой поинтересовалась Лиза.
Ал смешался, и на его щеках пятнами проступил румянец.
— А что ты предлагаешь? — спросил он, пытаясь скрыть смущение за неубедительной бравадой. — Леонард?
Лиза с трудом удержалась от того, чтобы закатить глаза.
— Как насчет «Лен»?
Она проигнорировала, как невольно дернулся вниз уголок ее губ. Не ей нужно было давать это разрешение. Не за Ленни. Но Ленни уже никогда никому ничего дать не сможет.
Возможно, Ал подумал о том же, потому что едва заметная усмешка слетела с его губ, и он опустил взгляд в пол.
— И все-таки он не дождался… — произнес он едва слышно, возвращаясь к прерванной теме. — Это жестоко.
Лиза не стала спрашивать, откуда Ал знал, что Ленни так и не встретил своего соулмейта — или, во всяком случае, не получил этому подтверждения. Она сама сказала ему о неинициированной метке, так что вывод был очевидным, даже если не совсем верным.
Она помолчала немного, разглядывая в чашке с допитым кофе остатки гущи, затем заметила почти идеально беспечным тоном:
— Жизнь жестока, Ал.
Ал криво улыбнулся в ответ и отсалютовал ей ложечкой с мороженым.
Никогда
Никогда
Влага земли просачивалась сквозь джинсу, но Барри не мог заставить себя подняться с коленей. Кипарисовый венок царапал пальцы. Он не помнил, почему выбрал его — неподходяще, неуместно…
«Возлюбленная жена и мать. Нора Аллен. 1959 - 2000»
«Возлюбленный муж и отец. Генри Аллен. 1955 - 2016»
— На языке цветов кипарис означает «смерть, скорбь, отчаяние», — прозвучал мягкий, мелодичный голос Айрис.
Барри повернул голову, поднимая на нее взгляд. Она стояла за его спиной в черном траурном платье с высоким кружевным воротом. На ее губах играла отрешенная полуулыбка, а в глазах плескалось спокойное понимание.
…возможно, он ошибался. Пальцы сильнее сжали венок, словно в надежде оставить нестираемый отпечаток на коже, вечное напоминание о потере. Как будто он мог забыть.
— Ты не вернешь их.
— Я знаю.
Барри ощутил прикосновение к плечу — холодное даже сквозь слои одежды. Он не вздрогнул.
— Судьба не примет твой вызов. Она не играет в догонялки.
— А ты?
Барри выпустил венок из пальцев, оставляя его на земле у могил, и поднялся на ноги. Айрис — не Айрис, это была не она, он понял в первое же мгновение, — опустила руку, но не отступила ни на шаг. Холодное осеннее солнце отражалось в ее глазах, зажигая голубое пламя в темных радужках.
Полуулыбка, ни на мгновение не покидавшая ее лица, стала шире, почти лукавой.
— Иногда. Вопрос в том, есть ли тебе что поставить на кон?
— А тебе?
Она отступила, обошла стороной могилы, коснулась тонкими пальцами серого гранита. Барри опустил взгляд: на надгробии больше не было имен его родителей, он знал это точно, хотя буквы отчего-то расплывались перед глазами…
Барри моргнул, надеясь прогнать пелену, но стало только хуже. Зрение застилал туман, и он не мог больше разглядеть даже фигуру Айрис — только ее голос звучал по-прежнему ясно:
— Их она не отдаст. Но он? Он мой.
Барри проснулся.
Никогда
Никогда
Сто пятьдесят четыре секунды: ровно столько требовалось капитану Дэвиду Сингу на то, чтобы украдкой выкурить сигарету перед входом в здание участка. Число не менялось изо дня в день, как не менялись его костюм, и пальто, и галстук. Лица прохожих. Улыбка официантки. Отвратительный вкус слишком жирной картошки и разбавленного пива.
— Тебе стоило бы разнообразить свое времяпрепровождение, Ленни, — раздался за спиной голос Лизы.
— Я ведь уже говорил не называть меня так, — с притворным равнодушием ответил Лен, не отрывая взгляда от участка за окном. — И не носить ее лицо.
— У меня не такой уж большой выбор, — было отчетливо слышно, как существо, укравшее облик его сестры, надуло губы. — Так лучше?
Контраст между капризным сопрано Лизы и басом Мика резал слух, и Лен невольно поморщился.
— Нет, — отрезал он.
— А так?
Лен резко поставил на стол бутылку с пивом и обернулся к существу. Оно смотрело на него серо-зелеными глазами Барри Аллена, но холодный голубой отсвет радужки был чужим и незнакомым.
— Что тебе от меня нужно?
— Ответ, — самодовольная улыбка и вызов во взгляде навевали воспоминания о прошлом, и на мгновение Лен почти мог поверить в то, что перед ним действительно был Флэш. Если бы позволил себе роскошь самообмана.
— С чего ты взял, что мне интересны твои игры? — протянул он, наклонив голову к плечу и смерив существо оценивающим взглядом.
Лен не был уверен, какой из обликов больше выводил его из равновесия: все они отлично справлялись с задачей. И пусть это никогда не отразилось бы внешне, существо, вне всякого сомнения, прекрасно знало о его дискомфорте.
— Я думал, тебе нравится играть.
— Видишь, в чем проблема, — Лен заставил себя растянуть губы в усмешке, — мне нравится играть по моим правилам.
Несколько секунд существо не сводило с него внимательного насмешливого взгляда, но затем выражение его лица изменилось, став почти нежным — Барри никогда не смотрел на него так.
— О, Ленни, — существо наклонилось к нему совсем близко, так, что Лен мог бы почувствовать чужой запах и дыхание — если бы все это было настоящим. — Но кто сказал, что ты не можешь устанавливать правила?
Фандом: The Flash (TV 2014)
Автор: Econstasne
Персонажи: Леонард Снарт/Барри Аллен, Мик Рори/Рэй Палмер (упоминание)
Рейтинг: R
Жанр: романтика, ангст, soulmate!AU
Размер: макси | 29 000 / ~ 80 000 слов
Дисклеймер: персонажи принадлежат своим законным владельцам
Примечание автора: фик пишется в экспериментальном сотрудничестве с Йольфа: я пишу колдфлэш ветку, она — атомвэйв, время от времени мы устраиваем небольшие кроссоверные эпизоды (таким образом, все реплики и действия Мика, Рэя и Фелисити на ее совести); история уходит в АУ, начиная со второго эпизода третьего сезона, хотя некоторые события последних серий также будут учитываться; хронология "Флэша" более-менее соблюдается, "Легенды" идут лесом;
Все опубликованные части можно найти по тегу
19 октября 2016 года
19 октября 2016 года
Централ-сити, бар «Warriors» — 3:18 a.m.
Бокал был идеально чист, но Барри продолжал методично натирать его сухой тряпкой, тщетно надеясь найти хоть какое-то подобие успокоения в монотонном движении.
— Барри.
Голос Айрис был тихим и мягким, полным искреннего сочувствия — нет, скорее, жалости. Барри сжал зубы.
— Барри, посмотри на меня.
— Я работаю, Айрис, — ответил он, но все-таки поднял голову, чтобы встретиться с чужим обеспокоенным взглядом и тут же вновь спрятаться за тенью ресниц.
Айрис глубоко вздохнула. Барри знал наперед, что она хотела сказать, что вертелось на ее языке: «Эта работа не для тебя, нет нужды губить свою карьеру. Я понимаю, тебе больно, но это не повод совершать опрометчивые поступки».
Впрочем, в конечном итоге, она все же промолчала. На этот раз.
— Ты в порядке?
Барри резко поставил стакан на стойку — так, что жалобно звякнуло стекло.
— Осторожнее там, Ал, — проворчала Линда, владелица бара, проходя мимо стойки на кухню. — Не дай бог что разобьешь, платить будешь из своего кармана.
— Ал? — Айрис вздернула бровь и попыталась изобразить легкую дразнящую улыбку.
Барри пожал плечами. За две недели работы в «Warriors» он успел уяснить, что если уж Линда что-то для себя решала, спорить с ней было бессмысленно. Он же, по ее глубокому убеждению, выглядел как «Ал». И, может быть, она понимала больше многих, потому что человек, отражавшийся в зеркале каждое утро, совсем не походил на Барри Аллена. И уж тем более — на Флэша.
— Я не в порядке, Айрис.
И даже если бы он был лучшим лжецом — он стал лучшим лжецом — в обратное бы никто не поверил. Он прожил три счастливых месяца с живыми родителями, только чтобы вновь потерять их, чтобы вновь смотреть на смерть матери и не предпринимать ровным счетом ничего. ее кровь была на его руках.
И все-таки Барри мог заставить себя двигаться дальше. Друзья и близкие были рядом, Айрис была рядом, и с каждым новым днем росла надежда, что рано или поздно боль утихнет.
Но затем… Он помнил даже слишком ярко, как посреди рутинной проверки в S.T.A.R. Labs Циско хриплым испуганным голосом сообщил ему о побледневшей метке.
Барри родился с символом соулмейта на коже — деликатным пепельно-серым узором, покрывающим левую лопатку. Тонкие линии переплетались в смутно-цветочном мотиве, и иногда казалось, что можно было разобрать листья и лепестки. Барри не сомневался в том, что это был за цветок. Ирис. Айрис.
Он не видел ее метки, но знал, что та располагалась внизу ее живота, чуть выше бедренной кости. Что это был щенок — и сколько раз ему приходилось слышать это сравнение в свой адрес?
Они были соулмейтами. Должны были быть. И пусть его метка так и оставалась черно-белой даже после двух поцелуев — оба из которых были стерты из нынешней реальности, — это не значило ровным счетом ничего. Никто не знал, что именно инициировало связь. Возможно, еще не пришло время.
Вот только в тот день, когда Циско сказал о том, что его метка побелела — о том, что его соулмейт умер, Барри тут же ринулся к телефону, набирая номер Айрис, с колотящемся сердцем слушая гудки и затем… ее голос.
Соулмейт Барри был мертв, но Айрис была жива. И облегчение мешалось с горечью разочарования в наивных мечтах, за которые он цеплялся почти по привычке… Тогда, в то мгновение, он еще не осознавал, что чуда не случилось. Что то, что с Айрис было все в порядке, не отменяло чужой смерти. Не отменяло еще одной потери в его жизни.
Барри вздрогнул, почувствовав, как теплые пальцы Айрис сжали его ладонь. Зрение мутилось от набежавших на глаза слез, и он часто заморгал, пытаясь от них избавиться.
— Барри, почему ты ушел?
Как часто ему задавали вопрос? Джо, капитан Синг, Кейтлин и Циско. Он избегал ответа — отмалчивался, врал в глаза, даже не пытаясь выдать ложь за правду. Но в этот момент впервые ему хотелось сказать все как есть. Может быть, он просто устал держать это в себе.
— Он мертв, Айрис, — произнес он хрипло, чувствуя, как слезы катятся по щекам. — Мой соулмейт, он… я узнал две недели назад. И мне нужно было…
Уйти, убежать как можно дальше от привычной жизни и чужой жалости, начать все с чистого листа в отчаянной надежде на лучший исход.
— О, Барри.
В глазах Айрис тоже стояли слезы, и она закусила губу, пытаясь унять едва заметную дрожь.
Несколько секунд никто из них не нарушал тишины, только с кухни был слышен приглушенный звон тарелок. Официально бар был закрыт еще двадцать минут назад.
Айрис прокашлялась и отпустила руку Барри.
— Я никогда не говорила тебе, — сказала она совсем тихо, — но мы с Эдди были соулмейтами. Он был уверен в этом, а я… моя метка так и не инициировалась. Я сомневалась. Не готова была принять…
— Айрис…
— Лишь после его смерти я осознала, как много потеряла, — сдавленно прошептала Айрис, вытирая слезы тыльной стороной ладони. — Но я не хочу сейчас говорить о себе, просто… я хочу, чтобы ты знал. Я понимаю, что ты чувствуешь.
Барри покачал головой.
— Айрис, вы с Эдди любили друг друга. Я даже не знаю, кем был мой…
Айрис издала влажный смешок.
— Даже сейчас ты пытаешься ставить горе других выше своего. Но ты тоже имеешь право на скорбь. Прости, если все это время мы давили на тебя. Мы так хотели, чтобы ты был в порядке, что совсем позабыли о том, что, может быть, ты еще не готов…
Барри провел рукой по лицу.
— Я…
Вибрация в кармане прервала его слова. Он вытащил телефон — на экране отобразилось имя Циско — и, приняв вызов, поднес трубку к уху.
— Слушаю?
— Барри, у нас ограбление на Роуз-стрит.
Барри сцепил зубы. Он не мог — не в состоянии был играть роль Флэша этой ночью.
— Циско, я же сказал, полиция может…
— Барри, это Хитвэйв. Глайдер с ним, и Колд наверняка поблизости.
Барри поймал встревоженный взгляд Айрис и шумно выдохнул.
— Скоро буду.
Централ-сити, здание Национального Банка — 3:29 a.m.
— Циско?
Барри замер у здания банка, пытаясь сообразить, что ему делать дальше. Вокруг было подозрительно тихо. Ни криков, ни выстрелов — ничего. Он бы еще поверил, что Снарт способен на такую чистую работу, но Рори?..
— Ты уверен, что это их рук дело?
«Уверен, мы получили четкие кадры с камер, сработала программа распознавания лиц, — послышался из наушника голос Циско, явно довольного успешной работой нововведения. — Наблюдение установили только этим утром, они вполне могли об этом и не знать».
Барри нахмурился. Предположение вызывало вполне оправданные сомнения. Он читал файл Снарта, да и сам не раз был свидетелем его преступлений. Тот планировал все до мельчайших деталей, а установка камер занимала немалое время и требовала выделения средств, что не могло не отразиться в проектной документации.
Куда вероятнее было, что Колд хотел, чтобы его заметили.
— И где мне их искать?..
«Попробуй служебный вход, — предложил Циско. – У нас хорошая картинка периметра, пока никто не выходил».
— Понял тебя.
За долю секунды Барри оказался с другой стороны здания. Он не обнаружил следов взлома на дверях, что само по себе еще ни о чем не говорило. Сигнализация наверняка была отключена, но проверять не хотелось — был шанс привлечь внимание охраны и тем самым подвергнуть их опасности. Колд мог соблюдать их договоренность, но даже он не всегда способен был контролировать Хитвэйва. И раз уж в этот день они решили действовать тихо, Барри готов был принять правила игры.
Он воззвал к силе скорости и, сосредоточившись на частоте вибрации своего тела, прошел сквозь дверь в освещенный ночными лампами холл. Несколько секунд было тихо, но затем послышались поспешные шаги, и в глубине коридора мелькнула чья-то тень. Барри напрягся, готовясь к возможному сражению.
Тень замерла на мгновение, послышался шорох, а затем из полутьмы выступил Мик Рори собственной персоной. На его плече висела тяжелая спортивная сумка — вне всякого сомнения, с награбленным, а правая рука угрожающе лежала на рукояти пока что зачехленной пиропушки.
— Давно не виделись, — хрипловатым басом поприветствовал его Рори, — Флэш.
— Хитвэйв, — процедил в ответ Барри.
Он даже не подумал изменить голос — никогда и не пытался, когда имел дело с шайкой негодяев Колда, что обещало рано или поздно выйти ему боком. Если, конечно, весь этот фарс с Флэшем продолжится, в чем с каждым днем он был уверен все меньше.
Барри кинул взгляд за плечо Рори, почти надеясь увидеть Снарта и Лизу. Так было бы проще, потому что если тех не было здесь, значит оставался шанс, что они успеют скрыться с награбленным, пока его внимание занято Хитвэйвом. Проклятие! Может быть, стоило оставить это дело полиции. С другой стороны, прошлый опыт показал, что игнорировать Колда, когда тот хотел привлечь внимание, было чревато последствиями.
— Где остальные?
Голос звучал непривычно и неоправданно жестко. Никто не пострадал, их соглашение было не нарушено. Не было нужды выходить из себя. И все-таки Барри чувствовал под кожей вибрацию напряжения, гнева — за то, что его не могли оставить в покое, что снова вынудили надеть костюм, когда он просто хотел забыть обо всем. О Флэше. О Барри Аллене.
— А ты уже соскучился? — ухмыльнулся Рори и безо всякого перехода добавил. — Как там поживает Огненный Шторм?
Барри невольно нахмурился. Он не видел ни Штейна, ни Джэкса больше полугода, и, даже учитывая всем известную любовь Рори к огню, вопрос был неуместным и откровенно сбивающим с толку — что, вероятнее всего, было абсолютно намеренным.
— Не пытайся увильнуть от ответа, — Барри до боли в челюсти стиснул зубы. — Это не в твоем стиле.
То, что Рори тянул время, сомнений не вызывало. От Барри не укрылся его быстрый взгляд на часы. Вот только обычно представления Хитвэйва о том, как лучше задержать Флэша, включали меньше разговоров и больше… огня.
Барри покосился на сумку с награбленным. Успеет ли он выхватить ее до того, как Рори достанет пушку?
— Может, я соскучился по Штейну?
— Рори, я спрашиваю в последний раз, — Барри сжал кулаки, пытаясь унять дрожь в руках.
В иной раз он, может, и остановился бы на мысли о том, откуда Рори знал Штейна — или, по крайней мере, о Штейне, — но сегодня ему хватало своих проблем. Необходимо было избежать открытой конфронтации. Хотя бы потому, что в глубине души Барри хотел ее, хотел выместить на ком-нибудь злость, и это было… непозволительно.
— Говори мне, где Лиза и Снарт, и я дам вам шанс уйти по-хорошему.
— Ты ведь в курсе, что Лиза тоже Снарт? — продолжал глумиться Рори, и это было настолько на него не похоже, что на секунду в голове Барри возникла безумная идея, что Хитвэйва подменил очередной мета-человек с силой наподобие той, которой обладал Ганнибал Бэйтс.
Впрочем, рациональная часть его сознания подсказывала, что, скорее всего, тот просто следовал полученной от Колда инструкции, что само по себе было удивительным, но куда более вероятным.
— Лиза уже уехала, Флэш, — продолжил Рори уже более серьезным тоном. — А что до ее братца… если хочешь, через пару дней сможешь навестить его сам. На Центральном кладбище. Принесешь цветочки на могилку?
Барри отчетливо услышал, как скрипнули его зубы.
— У меня нет времени на идиотские шутки…
«Барри, — раздался у уха голос Циско. — Барри, Глайдер у центрального входа. Она уже у байка, тебе следует поспешить».
«Только Лиза, — мелькнула непрошеная мысль. — Не Колд».
— Похоже, что я стал бы шутить о таком?
Барри услышал вибрацию телефона в чужом кармане, отметил, как изменилось выражение лица Рори, но почему-то не мог заставить себя как-то отреагировать.
— Приятно было пообщаться, Флэш. Передавай привет своей подружке… Кэти, кажется? И этому, второму.
Он не пошевелился, даже когда Рори бросился в противоположном от него направлении, вновь скрываясь в полутьме коридора. У Барри было достаточно времени, чтобы его догнать. Все время мира было в его руках. Разве нет?
«Барри?! Чувак, с тобой все в порядке?» — голос Циско вырвал его из оцепенения.
— Все… — начал Барри хрипло, но не смог заставить себя закончить фразу. — Все под контролем. Я…
Толком не задумываясь, что делает, он отключил связь, обрывая разговор на середине — Циско обязательно отчитает его, но это будет позже.
Барри втянул воздух через нос и шумно выдохнул. Вдох-выдох. Вдох-выдох.
Мгновение — меньше секунды, — и он уже был у центрального входа в банк, в тот самый миг, как послышался звон стекла и завыла сирена сигнализации — Хитвэйв выбил раздвижную дверь.
— Живее, Мик! — прокричала Лиза, заводя байк, — за ее спиной была привязана туго набитая сумка.
— Рори! — окликнул Барри, пытаясь перебить шум сирен.
Лиза вот-вот готова была скрыться с деньгами, но отчего-то это казалось совсем не важным. Он должен был понять…
— Рори, как это произошло? Проклятие, как это произошло?
Барри не знал, почему так трудно было дышать. Почему казалось, что произошедшее — действительно произошедшее, не дурная шутка, не попытка отвлечь? — было его виной. Он боялся услышать ответ, боялся получить подтверждение, что смерть Снарта стала одной из тех трещин на ткани пространства-времени, с которыми он ничего не мог поделать. Джей предупреждал его о том, что он не сможет исправить все — только склеить осколки чуть бережнее.
Рори замер в двух шагах от своего байка и полуобернулся к нему.
— Он спасал мир, Флэш, — сказал он, не повышая голоса, но каким-то чудом Барри его услышал.
Он инстинктивно потянулся к силе скорости, но та ускользала, как вода сквозь пальцы, не желая подчиняться ему в это мгновение. Взревели моторы двух байков, и меньше чем за минуту Хитвэйв и Глайдер скрылись в переулках улиц. Барри мог только смотреть им вслед.
Централ Сити, бар «Warriors» — 4:04 a.m.
Когда Барри вернулся в бар, чтобы забрать оставленные им в спешке ключи от квартиры, Линда только закончила расставлять стулья. Он предпочел бы воспользоваться суперскоростью, чтобы не привлекать внимание, но связь с силой все еще давалась ему с трудом — он едва смог скрыться до появления полиции.
Барри чувствовал себя… опустошенным, и пытаться разобраться в причинах своего состояния не было ни малейшего желания.
«Он спасал мир, Флэш», — эхом звучали в голове слова Рори, и ничего — даже ветер в ушах на максимальной скорости, которую он мог из себя выжать, — не могло их заглушить.
— Ты быстро, Ал, — заметила Линда, даже не обернувшись на звук его шагов.
Барри ничего не ответил. В кармане его куртки завибрировал телефон.
«Барри, что произошло?»
«Почему ты позволил им уйти?»
«Что произошло??»
«Ты в порядке?»
Четыре сообщения подряд от Циско. Отвечать не хотелось, но Барри все же заставил себя набрать быстрое: «Не сейчас». Тут же мелькнуло уведомление о прочтении, но и только. Порой Циско знал, когда его лучше оставить в покое.
— Что-то случилось? — раздался за плечом голос Линды.
Барри едва заметно вздрогнул. Он даже не заметил, как та успела подойти так близко.
Покачав головой, Барри убрал телефон обратно в карман. Ничего не случилось. По крайней мере, не сейчас. Но когда? Что он пропустил?
«Он спасал мир…».
— Черт, — Барри провел рукой по лицу, тщетно надеясь стереть так до конца и не отпустившие оцепенение и шок.
— Тебе нужно выпить, — Линда потянула его за рукав к стойке, и он не нашел в себе сил сопротивляться.
От алкоголя было мало толку, но отказываться отчего-то не хотелось. Даже обжигающий жар виски был лучше, чем… ничего. И еще — он отчаянно не хотел оставаться наедине со своими мыслями.
Линда обошла стойку и, налив в стакан виски на два пальца, придвинула его к Барри.
— А теперь рассказывай.
Барри забрался на барный стул и несколько мгновений тупо смотрел на содержимое стакана, прежде чем заставил себя поднять взгляд на Линду. Та смотрела на него очень внимательно. В ее темных глазах, обрамленных сеточкой морщин, не отражалось ничего, кроме терпеливого спокойствия — и, может быть, именно это сейчас было ему так необходимо.
С Линдой с самого начала было поразительно легко. С первой встречи, когда он еще толком не думал о новой работе или новом жилье. Только чувствовал потребность сбежать от старой жизни. Здесь, как оказалось, для него нашлось убежище.
Линда не ходила вокруг него на цыпочках, но и не лезла в его проблемы. Она была ворчливой, бескомпромиссной и очень упрямой. Совсем не похожа на его мать, но порой ему казалось…
Линде было пятьдесят семь. Ровно столько же было бы Норе Аллен, если бы та осталась жива.
Барри поднял стакан с виски ко рту и сделал щедрый глоток, почти не морщась от терпкой горечи и жара в горле.
— Только что узнал о смерти знакомого мне человека, — он услышал свой голос будто со стороны — не хотел, не планировал говорить, но слова вырывались сами собой. — Он был…
Барри сделал еще один поспешный глоток, чтобы только заткнуть самого себя. Он натужно закашлялся, давясь алкоголем, пока на глаза не выступили слезы.
— Кто-то важный?
«Важный». Интересный выбор слова. Был ли Снарт важен для него? Хоть как-то, в чем-то? Должен был быть, иначе с чего было так больно?
— Я не знаю, — Барри уставился на свои руки; зрение все еще мутилось от слез. — Мне кажется, это моя вина.
Ему не нужно было поднимать взгляд, чтобы знать, что Линда хмурится. Но как он мог объяснить?..
«Он спасал мир…».
Даже если его вмешательство во временной поток было не при чем, это он продолжал настаивать на том, что Снарт мог стать лучше, быть героем…
…умереть героем.
У Барри не было ни единой догадки о том, что могло произойти, но в одном сомнений не было: Мик Рори не врал. И чувству вины хватило этого с лихвой. Оно с особым удовольствием пожирало его изнутри, становясь все больше и голоднее.
— Сильно в этом сомневаюсь, — хмыкнула Линда. — Я тридцать лет проработала за барной стойкой и знаю, как часто люди винят себя в чужих несчастьях. И других — в своих, но речь не об этом. Но вот что я тебе скажу, пацан, если только ты не убил его лично — и, будем честны, ты и мухи не способен обидеть…
Барри хрипло рассмеялся, почти удивленный тем, насколько горько и зло звучал его смех. О, если бы Линда только знала…
— … то твоей вины в этом нет. Ты знаешь, как это случилось?
Барри покачал головой. Он не знал. Ничего не знал, и…
Он одним глотком осушил остатки виски, и с шумом поставил стакан на стойку.
И уже никогда не узнает. Не узнает, каким человеком был Снарт за бравадой и насмешками и дешевым юмором. До сих пор он даже не понимал, что хотел знать — или просто отказывался в этом признаваться, пока его страхи не потеряли всякий смысл.
Он так устал считать потери.
Мама, погибшая шестнадцать лет назад, но меньше месяца — в его воспоминаниях.
Ронни и Эдди — соулмейты двух близких ему людей.
Отец, лицо которого носил человек, взявший на себя роль его наставника, не давая ранам затянуться.
Его собственный соулмейт, имя которого он уже не узнает.
И Снарт — который не был другом, но отказывался вписываться в роль врага. И отчего-то он совсем не смотрелся неуместным в этом списке.
Линда покачала головой.
— Иди спать, Ал, — сказала она, забирая стакан из его пальцев. — Утром будет легче.
Барри никогда так сильно не хотелось верить в ложь.
25 октября 2016 года
25 октября 2016 года
Централ Сити, бар «Warriors» — 2:11 p.m.
Лиза выглядела безупречно и прекрасно об этом знала. Ее платье идеально подчеркивало фигуру, ни волоска не выбивалось из прически, и макияж был свежим и ярким — возможно, чересчур ярким для дневного времени, но чужое мнение не сильно ее интересовало.
Лиза выглядела как женщина, у которой все было в полном порядке, все под контролем. Искусством лжи она владела в совершенстве.
Но даже ей не по силам было поддерживать обман до бесконечности, и потому в самый последний момент, вместо того, чтобы зайти в дорогой бутик, как собиралась, она свернула в сторону бара. И пусть это было приличное заведение, не дыра вроде «Saints & Sinners», поддаться минутной слабости казалось равносильным признанию поражения.
В такое час в баре было предсказуемо пусто, только за стойкой методично натирал стаканы показавшийся смутно знакомым бармен — совсем мальчишка, сам едва ли выглядящий достаточно взрослым, чтобы пить.
Лиза уверенной походкой прошла к барной стойке и, забравшись на стул, закинула ногу на ногу.
Бармен не сразу поднял на нее взгляд: судя по синякам под глазами, он явно не спал не первые сутки и, похоже, медленно соображал. Пусть это было мелочным, но чужой дискомфорт на мгновение доставил ей какое-то мстительное удовольствие.
— Лиза?.. — удивленно пробормотал бармен и несколько раз моргнул, будто пытаясь отогнать мираж.
— Мы знакомы?
Лиза окинула его с головы до ног скептическим взглядом. Она определенно видела его раньше, только почему-то никак не могла вспомнить, где и когда.
— Я… — бармен смешался и потер переносицу. — Года полтора назад мы пересеклись в баре? Я был с другом, Циско. Так и не знаю, чем у вас там все закончилось…
Уголок его рта дернулся в намеке на усмешку, но она тут же слетела, не оставив и следа. И… Лиза вспомнила теперь, пусть и смутно, мальчишку с на редкость заразительной улыбкой, того самого, что поначалу принял ее заигрывания на свой счет. Не удивительно, что она едва смогла его узнать. Что бы ни произошло за последние месяцы, былой улыбке на его лице больше не было места.
Впрочем, как и на ее, но она привыкла работать с неуместным. «Притворяйся, пока не поверишь в собственную ложь», — так говорил ей Ленни, и сейчас этот урок был полезен как никогда.
— Ничего еще не закончилось, — приторно улыбнулась Лиза, перекидывая волосы за спину. — А теперь, будь любезен, обслужи даму… как там тебя?
— Ал, — представился бармен после секундной заминки. — Не слишком рано для алкоголя?
Лиза открыла было рот, чтобы ответить что-нибудь в духе: «где-то уже пять», но слова застряли у нее в горле. Так непременно сказал бы Ленни, потому что он обожал клише, и…
И неожиданно притворяться больше не было сил. Да и перед кем?
— Мне можно, — сказала она, не скрывая горечи в голосе. — Сделай мне «Central Daisy», Ал. И себе тоже — за мой счет.
— Я на работе…
— Мне плевать. Здесь все равно никого нет, — отрезала она, и добавила уже тише, болезненно искренне. — Я не хочу одна поминать брата.
Бармен — Ал — смотрел на нее несколько мгновений, затем опустил взгляд и тяжело сглотнул.
Он достал два «олд фешен» стакана, бутылку «Grey Goose» и гренадин и без лишних вопросов принялся смешивать напиток. Лиза была невольно впечатлена: немногие бармены знали, как готовить «Daisy». Коктейль заказывали редко, он считался чересчур крепким для женщин и излишне легкомысленным — для мужчин. Но Ленни любил его по каким-то только одному ему известным причинам, и у нее не мелькнуло даже мысли о том, чтобы заказать что-то иное.
Лиза молча смотрела, как Ал делал свою работу: его движения были точными и размеренными, а на лице отражалась какая-то тихая грусть, будто он по-своему тоже оплакивал ее брата. Мысль была нелепой, но от нее становилось чуточку легче.
Несколько минут спустя Ал протянул ей готовый коктейль и немного потерянно уставился в свой. Между его бровей залегла едва заметная складка.
— Что произошло? — спросил он осторожно, очевидно сомневаясь, будет ли уместен вопрос.
Тот был уместен. Возможно, она и пришла в бар за этим — чтобы выговориться первому встречному, потому что у нее теперь не осталось никого, кроме Мика, а тот справлялся с потерей по-своему.
Лиза пригубила коктейль: вкус был ровно таким, как она помнила, но он никогда особенно ей не нравился. Даже остаточная сладость гренадина казалась слишком приторной. Уголок ее рта невольно дернулся вниз.
— Мой глупый братец решил поиграть в героя, — невесело рассмеялась она. — Закончилось все предсказуемо.
Лиза шевельнула запястьем, перекатывая в стакане кубики льда. Она была так зла на Ленни в первые недели — за то, что тот ушел, не попрощавшись, что снова оставил ее одну, хотя обещал, что больше никогда так не поступит. Потом на смену злости пришла опустошенность.
— За Ленни, — сказала она после минутной паузы, с усмешкой салютуя Алу коктейлем.
— За Ленни, — эхом повторил тот, поспешно запивая горчащей сладостью чужое имя и чужую потерю.
На некоторое время между ними воцарилась тишина. Лиза чувствовала на себе взгляд Ала — сочувствующий и удивительно понимающий. Она до боли сжала в пальцах стакан — так, что казалось, стекло вот-вот лопнет. Ее губы дрожали.
— Каким он был? — вырвал ее оцепенения тихий вопрос.
Лиза приглушенно фыркнула и одним глотком осушила добрую треть стакана, даже не поморщившись.
— Он был идиотом, — ответила она с незваным отголоском той злости, которую, казалось, оставила в земле вместе с пустым гробом. — Ленни был упрямым и принципиальным. Ему необходимо было контролировать каждую мелочь. Он всю свою жизнь превратил в игру, потому что только так мог устанавливать свои правила. Мне кажется, единственной эмоцией, в которой он еще мог позволить себе быть искренним, был гнев…
Лиза замолчала. Разве этих слов было достаточно? Они казались поверхностными и ничего не значащими, но в них было то немногое, что ей позволено было видеть за последние годы. Даже отношения между ними давно подчинялись установленному Ленни плану, который она приняла добровольно, и все-таки не могла не хотеть чего-то большего. Было бы проще, если бы он хотя бы изредка позволял себе открыться перед ней, как бывало раньше — так давно, что воспоминания об этих днях постепенно стирались из памяти... Но она должна была вытащить их на поверхность — чтобы рана стала глубже, но заживала легче.
— Ему нравились старые фильмы и русская классика, — продолжила она едва слышно, в мыслях вновь возвращаясь в детство. — Он любил сладкое и плохо переносил острую пищу. У него была аллергия на кошек и просто отвратительное чувство юмора, но никто не заставлял меня смеяться, как он…
Голос подвел ее, сорвавшись на всхлип. Лиза благодарно приняла протянутый Алом бумажный платок и осторожно, стараясь не размазать туш, промокнула выступившие слезы. Лишь несколько мгновений спустя она нашла в себе силы поднять глаза.
— Ленни не был хорошим человеком, но он…
— Он был, — негромко, но уверенно перебил ее Ал. — Тот человек, которого ты описала — он не был плохим. Не идеальным, может быть, но о ком из нас можно это сказать?
Его взгляд был открытым и искренним, и слова не казались пустыми — заученной фразой ободрения, которой наверняка учили в школе барменов. Лиза скривила губы в слабом подобии улыбки.
— Ты, наверное, просто образцовый работник, — сказал она не без доли сарказма. — Всегда готов выслушать, посочувствовать и даже выглядишь при этом на редкость убедительно. Это особый дар?
Ал слабо улыбнулся в ответ.
— Едва ли, — он пожал плечами и отвел взгляд. — Может быть, дело в том, что я тоже потерял… слишком многих, если честно.
Лизе почти хотелось узнать больше, вытащить на поверхность и его горе — она толком не знала, в попытке ли отплатить ответной любезностью или же от нежелания страдать в одиночестве, — но сил продолжать разговор не было. Она глубоко вздохнула и постучала ногтями по барной стойке. Может быть, все-таки стоило заглянуть в тот бутик…
Лиза одним глотком допила остатки коктейля и провела языком по губам, собирая кисловатый привкус лимона и сахарную сладость.
— Спасибо, Ал, — сказала она, поднявшись со стула. — Мне стало немного легче.
Может быть, это даже не было ложью.
Ал молча наклонил голову и уставился на свой почти нетронутый коктейль. Он задумчиво провел пальцами по ободку стакана — казалось, будто он решал для себя нечто важное. Самое время было оставить его наедине с мыслями.
Лиза развернулась на каблуках и направилась в сторону выхода из бара.
— Лиза!
Голос Ала заставил ее остановиться у самой двери, и она полуобернулась через плечо. Запоздало мелькнула мысль о том, что она даже не подумала оплатить счет — привычка действительно была второй натурой. Но, кажется, Ал окликнул ее не поэтому.
— Если нужно будет поговорить, — предложил он негромко, но расслышать его в пустынной тишине бара не составляло труда, — я работаю здесь каждый день, не считая пятницы и понедельника. В это время здесь обычно никого не бывает.
— Ты, вроде бы, говорил, что два часа дня — слишком рано для алкоголя?
— Ну, — Ал пожал плечами, — где-то сейчас пять.
Слова отозвались острой болью где-то в районе груди, и в то же время Лиза не смогла сдержать на удивление искренний смешок.
— Я учту.
О доставшиеся ей бесплатно коктейле она решила не напоминать. Без сомнения, Ал был таким джентльменом, что угостил бы ее все равно. А в следующий раз? Кто знает, может быть, она и заплатит за себя сама.
28 октября 2016 года
28 октября 2016 года
Централ-сити, S.T.A.R. Labs — 10:02 a.m.
Барри перестал слушать, что говорила Кейтлин, еще несколько минут назад. Пульс, давление, показатели скорости — все это было ему совершенно безразлично. Ничего серьезного его здоровью не угрожало, а о бессоннице и то и дело пропадающей связи с силой скорости он знал и безо всяких проверок.
Барри опустился на край беговой дорожки и устало потер глаза. Его мысли сейчас больше занимала Лиза Снарт и то, во что он ввязывался, поддерживая с ней связь. Барри понимал, что чем больше времени они проводили вместе, тем больше становился риск быть узнанным. Даже если Лиза не нашла подозрительным его знакомство с Циско, не вспомнила жалкую попытку спрятаться за чашкой кофе в «Jitters», все равно голос, язык тела и даже видимая в маске часть лица по-прежнему могли выдать его с головой.
И в то же время… в тот день в баре перед ним была не Золотой Глайдер, а всего лишь женщина, потерявшая, возможно, единственного в жизни близкого человека. И потому он не мог заставить себя ограничиться парой общих фраз, не мог не предложить хотя бы выслушать — что еще было в его силах? Барри не жалел о своем решении и поступил бы так вновь, не сомневаясь ни минуты. Но он не думал, несмотря на свои прощальные слова, что они увидятся вновь — по крайней мере, не так скоро.
Лиза пришла в бар прошлым вечером — в тот час, когда помещение почти до отказа было забито посетителями. Она села у стойки, заказала бокал вина и за все время, что пила, не проронила ни слова. Барри был занят с другими клиентами — шумной компанией молодых людей, большинству из которых только-только исполнилось двадцать один, и, позже, одним из завсегдатаев, всегда делившимся подробностями своей личной жизни, стоило ему выпить лишнего, — но то и дело он бросал взгляды на Лизу. Она выглядела задумчивой, немного печальной и очень одинокой — и, может быть, причина ее возвращения была в этом. Может быть, в этот день ей нужно было, чтобы кто-то знакомый — пусть едва — был рядом. Барри не знал, почему, но и его самого отчего-то успокаивало ее молчаливое присутствие. Вопреки логике и здравому смыслу он надеялся, что Лиза придет еще.
— Барри? — вырвал его из размышлений голос Кейтлин.
Кажется, она звала его уже не в первый раз.
— Мм? — он поднял голову и несколько раз медленно моргнул, пытаясь сфокусировать зрение.
От недосыпа казалось, будто в глаза насыпали песку.
— Как ты себя чувствуешь?
Кейтлин выглядела лишь немного обеспокоенной его очевидным невниманием. Ее тон был мягким и ровным, но несколько отстраненным. Барри чувствовал, что в этот момент она в первую очередь была врачом, и лишь потом — другом. И, может быть, поэтому ответить на вопрос было легче.
— Плохо, — признался он.
— Что-нибудь изменилось с прошлой недели? — Кейтлин сделала какую-то пометку в блокноте, затем вновь перевела на него взгляд. — В лучшую или худшую сторону?
— Не сказал бы? — Барри пожал плечами. — Бывают более удачные дни, бывают менее. Работа обычно помогает.
Заставить себя подняться с постели иной раз казалось почти непосильной задачей, но за стойкой он хотя бы не ощущал себя таким бесполезным. Работа практически в две смены отнимала едва ли не все свободное время, что было к лучшему. Чем больше было клиентов, тем меньше оставалось времени предаваться жалости к себе. В вечерние часы всем, что занимало его мысли, были заказы, рецепты коктейлей и чужие истории, не задерживающиеся в памяти надолго. Только иногда от толпы становилось почти физически тошно, но чаще всего ему удавалось взять себя в руки, а если и нет — Линда всегда готова была подменить его на несколько минут, чтобы дать время прийти в себя.
— Чем ты занят, когда не работаешь?
— Сплю?
В некотором смысле это было правдой. Он ложился сразу, как приходил домой, и вставал незадолго до начала смены, но почти все время его сон был обрывочным и поверхностным, оставляя после себя только большую усталость.
— В выходные?
Барри шумно выдохнул. Он не был идиотом и прекрасно знал, к чему были все эти вопросы, даже если некоторое время усиленно старался об этом не думать.
— Ты считаешь, у меня депрессия? — его голос прозвучал резче, чем хотелось бы, но защитная реакция была инстинктивна.
— Барри, — Кейтлин отложила блокнот и подалась вперед, заглядывая ему в глаза; он предпочел бы не видеть откровенной жалости в ее взгляде. — Я знаю, что у тебя депрессия.
Барри упрямо поджал губы.
— Ты потерял соулмейта, — продолжила Кейтлин мягко.
— Я не знал его! — он невольно повысил голос.
Барри потерял отца и маму и надежду на нормальную жизнь — разве это не должно было значить больше побледневшей метки? Но после всего этого он был в порядке. Пусть любое напоминание об отце по-прежнему вызывало острую боль в груди, пусть иногда он жалел, что не смог заставить себя остаться во Флэшпоинте и отказаться от боли вместе с воспоминаниями, он хотел жить — двигаться дальше, попытаться построить что-то стоящее с Айрис, насладиться временным затишьем и, с поддержкой близких, позволить ранам затянуться. Вот только стоило ему узнать о смерти соулмейта, как все это потеряло какой-либо смысл.
— Барри…
— Я не знал его, — зачем-то повторил он.
— Депрессия — неизбежный побочный эффект от разорванной связи. Когда я потеряла Ронни…
— Вы были женаты, — прервал Барри. — Это не то же самое.
Он не знал, отчего упрямо продолжал спорить с очевидным. Он читал о том, что смерть соулмейта вызывала химический дисбаланс в головном мозге человека, вне зависимости от его личного отношения к этому событию. Эффект наблюдался даже у тех, кто отрицал сам концепт связи, или у совсем маленьких детей, неспособных осознать, что произошло. Барри понимал все это умом, но в глубине души ему казалось неестественным и несправедливым, что во многом эта потеря ощущалась острее предыдущих.
Краем глаза он заметил, как Кейтлин покачала головой.
— Барри, здесь нечего стыдиться. Это не соревнование, кому больнее. Ты не можешь контролировать то, что чувствуешь, и депрессия — это болезнь, а не капризы или дурное настроение.
— Я в курсе, — Барри сгорбился и потер лицо руками. — Но есть вообще смысл во всех этих вопросах? В твоем диагнозе? Подобрать антидепрессанты даже для нормального человека крайне сложно, а со мной даже пытаться не стоит. Мой организм выведет их из системы раньше, чем я смогу ощутить хоть какой-то эффект.
Глубоко вздохнув, Кейтлин встала со своего стула и опустилась с ним рядом на дорожку. Она не касалась его, просто была рядом, и за это Барри был ей благодарен.
На некоторое время между ними воцарилось молчание.
— Без Флэша — легче? — спросила Кейтлин несколько минут спустя.
В ее голосе не было ни тени упрека. Казалось, она готова была принять любой его ответ.
— Не легче, — сказал Барри, хотя и не был уверен в правдивости своих слов. — Но я просто… не могу быть им сейчас. Я понимаю, что, если кто-то из мета-людей попробует…
— Почти полгода все было тихо, — мягко прервала его Кейтлин.
— Затишье перед бурей? — он покачал головой.
Впрочем, Кейтлин была права. В этой временной ветке действительно уже очень давно не происходило ничего, что могло бы потребовать вмешательства Флэша. Первые месяцы штиля можно было объяснить желанием мета-преступников залечь на дно — то, как они справились с «армией» Зума, было впечатляющей демонстрацией силы, и, хотя трюк не сработал бы на жителях этой Земли, об этом было известно только членам их команды.
И в то же время в последней измененной им реальности спокойствие не продлилось долго. Здесь и сейчас никто не слышал об «Алхимии», но где была гарантия, что вмешательство Барри уничтожило угрозу, а не отстрочило ее? Какими бы силами ни обладал этот человек, они внушали справедливые опасения.
И даже без него — сколько времени отделяло их от момента, когда Централ-сити неизбежно столкнется с угрозой, которая окажется не по силам полиции? Сможет ли Барри остаться в стороне, подвергнуть опасности жизни людей, потому что ему «легче без Флэша»?
Сможет ли он, даже заставив себя надеть маску, справиться со всем, что от него потребуется?..
— Барри, тебе нужно поговорить хоть с кем-нибудь, — заметила Кейтлин после минутного молчания.
— Если ты предлагаешь психоте…
— Нет, — она нахмурилась. — При других обстоятельствах, я, может быть, и посоветовала этот вариант, но…
Но Барри не доверял специалистам в этой области, сколько бы дипломов ни висело на стенах их кабинетов. От медикаментозного лечения толку не было, а позволить себе быть откровенным на терапии он не мог. Он еще с детства уяснил, к чему приводили как сокрытие правды, так и откровенность — если сказанное им не вписывалось в представления о реальности его лечащего врача. Его «активное детское воображение» теперь стало бы вполне взрослым помешательством.
О чем он мог сказать? О смерти отца? Потере соулмейта? И ни слова о том, что было неразрывно связано с его личностью Флэша — о неподъемном грузе вины за чужие жизни и стертые реальности, о разрушенных воздушных замках, едва не погребших его под собой, о паническом страхе перед смертью, которого не осознавал раньше…
— Я не предлагаю обращаться в клинику, нет, — продолжила Кейтлин. — Но и держать все в себе тоже неправильно.
— Я не хочу перекладывать ни на кого свои проблемы.
— И не нужно. Хотя ты должен знать, мы все с радостью помогли бы тебе с этой ношей. Но я понимаю. Это не должен быть кто-то близкий. Я бы предложила тебе сходить в бар, вот только… — уголок губ Кейтлин дернулся в намеке на улыбку, и Барри ответил ей слабым смешком. — Я не жду никаких обещаний, просто… подумай об этом, хорошо?
— Хорошо.
Барри сомневался, что последует совету Кейтлин. Он не хотел ни с кем говорить — мысль стать обузой для близких вызывала отвращение, но вываливать проблемы случайному знакомому хотелось еще меньше.
И все же… быть один он тоже не хотел. Барри нужен был кто-то, с кем он мог бы разделить горе — без лишних слов и откровений.
И, может быть, он уже знал того человека, который мог бы стать для него этим «кем-то».
3 ноября 2016 года
3 ноября 2016 года
Централ-сити, бар «Warriors» — 2:02 p.m.
— Ал, если ты опять собираешься флиртовать вместо работы, лучше уж пригласи даму к себе! — послышался с кухни ворчливый женский голос. — Я тебя, так уж и быть, подменю. Отработаешь завтра.
— М-мы не флиртуем! — подавился воздухом Ал. — Линда!
Лиза, не сдержавшись, рассмеялась — уж слишком забавным выглядело такое искреннее возмущение. Чем больше она узнавала Ала, тем большую симпатию он вызывал — немного сродни той, которую испытывают к милым неуклюжим щенкам.
Сегодня была их четвертая встреча, если не считать самой первой — полтора года назад. Лиза не хотела задумываться, почему приходила так часто. Ей хотелось, и этого было довольно. Оправдываться было не перед кем.
— Но если хочешь… — Ал сглотнул и нервным жестом провел рукой по волосам. — Мы и правда могли бы подняться ко мне? Я снимаю квартиру на втором этаже и…
Лиза медленно улыбнулась и, склонив голову набок, окинула его оценивающим взглядом. Ожидаемый эффект не заставил себя ждать: Ал покраснел до самых кончиков ушей.
— Я не имел в виду ничего такого!
Она фыркнула. Разумеется, нет, в этом не было ни малейших сомнений. Уж что-что, а интерес к себе Лиза бы не проглядела. Она, конечно, нравилась Алу, но в исключительно платоническом смысле — что, между прочим, многое говорило о его вкусах и ничего лестного.
— Расслабься, я знаю, — она сделала вид, что размышляет над предложением, затем пожала плечами. — Ладно, веди. Надеюсь, у тебя есть Netflix.
Провести день у телевизора, в компании по-прежнему малознакомого бармена, было довольно жалкой перспективой, и все-таки более привлекательной, чем пить в одиночестве.
— Разумеется.
— И мороженое, — добавила она, потому что моральное разложение обязано было быть полным и окончательным.
— «Cherry Garcia»?
— Идеально.
Ал улыбнулся, и хотя его улыбка все еще казалась тенью прежней, он выглядел лучше, чем в их первые встречи — может быть, как и она сама, постепенно привыкал к новой маске.
— Я тогда… — он окинул взглядом бар, затем махнул рукой в сторону кухни. — Улажу пару вопросов и вернусь?
Лиза кивнула и, подперев ладонью подбородок, приготовилась ждать, пока Ал отпросится с работы. Из-за двери было слышно, как он что-то довольно оживленно обсуждал со сменщицей, но слов было не разобрать.
Через пару минут Ал вышел из кухни и, поймав взгляд Лизы, кивнул на служебный вход неподалеку от стойки.
— Выходит на лестницу, — пояснил он. — Так проще, чем обходить здание кругом.
— Ты, смотрю, неплохо устроился, — отозвалась Лиза, поднявшись со стула и направившись к двери следом за Алом.
Тот в ответ только пожал плечами.
До самой квартиры они шли в молчании. Лиза невольно отмечала про себя детали: например, то, что здание было довольно старым, но в хорошем состоянии и явно после ремонта. Учитывая район, арендная плата, скорее всего, была существенной. Либо Ал работал очень много, либо почти ничего не тратил. Впрочем, его доходы ее не особенно интересовали, она все равно предпочитала добычу крупнее.
Ал остановился у двери квартиры 2С и, отперев замок, отступил в сторону, пропуская Лизу внутрь. Она зашла в крошечную темную прихожую; мгновение спустя, над ней зажглась лампа.
— Ты… — Ал кинул быстрый взгляд через ее плечо и пожевал губу. — Я пойду поставлю кофе? Ты пока… проходи, устраивайся. А я… да.
Он поспешно устремился куда-то вглубь квартиры, явно пытаясь сбежать от неловкости. Лиза тем временем сняла куртку и, повесив ее на вешалку, прошла вслед за ним.
Ее взгляд мгновенно упал на гостиную и стоявшее у телевизора уютное на вид кресло. Она тут же направилась к нему и, скинув туфли, совершенно беззастенчиво забралась на него с ногами, чтобы уже со всем удобством разглядеть убранство квартиры. Это оказалась студия: небольшая и чистая, хотя и несколько необжитая. У кровати, отгороженной ширмой, стояло несколько картонных коробок — вероятно, Ал переехал совсем недавно.
— Сахар нужен? — спросил Ал через плечо: кажется, он был занят нешуточной борьбой с довольно древней на вид кофеваркой, стоявшей на кухонном острове. — Или сливки?
— Ни того, ни другого. Предпочитаю кофе черным, как моя душа.
Кофеварка наконец сдала позиции, так что Ал удовлетворенно вздохнул и, скрестив руки на груди, развернулся к Лизе.
— Ты себя недооцениваешь. Это се…?
Он запнулся и почему-то виновато отвел взгляд. Лиза понятия не имела, что именно он собирался сказать, и сомневалась, получит ли ответ, даже если спросит прямо: в конце концов, она решила не замечать этой оговорки.
— Ты просто плохо меня знаешь. Может быть, я международная преступница, а?
Ал закатил глаза — серьезно, сколько ему было лет? И нет, ей самой подобное проявление инфантильности было простительно.
— Поразительно, но это само по себе еще не определяет, какой ты человек.
Лиза вздернула бровь.
— И много тебе об этом известно?
Ал не спешил отвечать. Он подошел к холодильнику и, достав из морозилки две баночки с мороженым, отнес их на кофейный столик рядом с креслом. Немного спустя к ним присоединились ложечки и чашки с дымящимся кофе.
Ал опустился на край дивана и, свесив руки между коленей, потер ладони.
— Лиз, я не идиот, — сказал он негромко, избегая смотреть ей в глаза. — Ты, конечно, не так знаменита, как твой брат, но…
Лиза сглотнула невольную горечь — нужно было перестать так реагировать на любое упоминание Ленни, тем более, что с каждым днем ей проще было говорить о нем — по крайней мере, с Алом. К тому же в сказанном были детали и поважнее.
— Ты говоришь, что не идиот, и при этом пригласил меня к себе домой? — спросила она, не скрывая скепсиса в голосе.
Ал распрямился и откинулся на спинку дивана. На его лице не отражалось ни тени беспокойства от ее слов, которые при желании вполне можно было воспринять как угрозу.
— Линда знает, что ты здесь, — он пожал плечами. — И потом, что ты можешь мне сделать? Красть тут совершенно нечего.
— Хм.
Лиза взяла со столика чашку с кофе и сделала осторожный глоток. Как ни странно, в глубине души она чувствовала облегчение от того, что Ал знал о ее… хобби. Ей не хотелось лгать ему в лицо, что было бы неизбежно, если бы их странная дружба продолжилась.
Впрочем, может быть, и нет…
— Я нашла работу, — неожиданно для самой себя сказала Лиза — этим она делиться не планировала. — Точнее, записалась на курсы.
— На курсы? — Ал наклонился за кофе.
— Психологической помощи.
Она скривилась, надеясь за гримасой скрыть невольное смущение. Ал не стал бы осуждать ее за желание обрести хоть какое-то подобие стабильности в жизни, скорее наоборот. Впрочем, ее мотивы были несколько сложнее, чем она готова была признать даже перед самой собой — по крайней мере, сейчас.
— Это… — взгляд Ала потеплел, и Лиза сама не заметила, как ее гримасу сменила неуверенная улыбка. — Это ведь замечательно.
— Пока что все на уровне планов, — она отставила чашку с кофе и потянулась за мороженым, чтобы чем-то занять руки. — Но в этом я могу помочь. С моим-то жизненным опытом.
Ал едва заметно нахмурился, но никак не откликнулся на ее слова. Догадался сам или слышал что-то от Циско? Лиза не знала, общались ли они до сих пор, и как много Алу было известно о его работе с Флэшем.
— Это при городском центре или?..
— Нет, — она покачала головой. — По документам у меня, конечно, все чисто, но в государственное учреждение лезть слишком рискованно. Это частный центр. Они специализируются на помощи жертвам домашнего насилия, и, вроде бы, есть еще отделение для реабилитации после потери соулмейта…
Лиза запнулась, заметив, как изменилось выражение лица Ала.
— Когда ты говорил, что многих потерял, ты?.. — это бы многое объяснило.
— Да, — Ал опустил взгляд в чашку с кофе. — Совсем недавно. Это не единственная потеря, даже не самая болезненная: я не знаю, кем он был, но…
Ал растерянно пожал плечами. Лиза понимающе кивнула. Она не знала, что значило потерять соулмейта — не знала, что значило его иметь, но слышала достаточно об эффектах от разорванной связи, даже если та не была инициирована.
— Ты сказал «он»?.. — спросила она, зацепившись за то, что было на поверхности, потому что утешать все равно не умела. — Ты гей?
— Что? — Ал вскинул голову и несколько раз моргнул. — А? Нет, я не… Просто слово «соулмейт» мужского рода и?.. Я не знаю, кто… — он замолчал на мгновение, явно смущенный тирадой, и добавил уже спокойнее: — Я би.
Он повертел в пальцах чашку, сделал глоток и, поморщившись, поставил ее на столик. Его мороженое так и оставалось нетронутым.
— До недавнего времени я был уверен, что мой соулмейт — моя… лучшая подруга. Был влюблен в нее практически сколько себя помню, — Ал покачал головой, будто поражаясь своей былой глупости или, может быть, наивности. — Впрочем, за последние несколько лет многое изменилось, все стало… иначе, сложнее.
Казалось, будто он хотел рассказать больше, поделиться наболевшим, но в последний момент все-таки решил сдержаться. Лиза не стала его разубеждать, хотя и готова была выслушать. За ней все еще оставался должок.
— А у тебя… есть метка? — немного помолчав, спросил Ал.
— Нет, и искренне надеюсь, что уже не будет, — Лиза отвлеклась на мгновение, чтобы съесть пару ложек начавшего подтаивать мороженого. — Как думаешь, это правда, что на самом деле соулмейт есть у каждого, просто не всем суждено родиться в одном времени?
Теория имела смысл, хотя не особенно ей нравилась: слишком уж она была завязана на самом факте существования души. Да и, к тому же, Лизе предпочитала считать себя исключением — свободной от навязанной судьбы.
— Возможно? — Ал наконец взял в руки свою баночку с мороженым и, открыв крышку, как-то печально посмотрел на его содержимое. — По крайней мере, это объясняло бы соулмейтов с большой разницей в возрасте. Конечно, это случается сравнительно редко, но у некоторых метка появляется и в сорок, и в пятьдесят или даже позже… звучит как дурная штука.
— Да уж, — Лиза невольно скривилась. — Ленни…
Она оборвала саму себя. «Ты, конечно, не так знаменита, как твой брат…» — всплыли в памяти недавние слова Ала. Он знал, кем был Ленни. Тот не был для него безликой фигурой. Имела ли Лиза право говорить о чем-то настолько личном?
«Впрочем, — подумалось ей с какой-то беспомощной злостью, — не то чтобы теперь кому-то было дело до репутации Капитана Колда».
— Хм? — во взгляде Ала мелькнул плохо скрываемый интерес. — У К… у твоего брата была метка?
— Неинициированная, — признала она, даже не попытавшись отговориться или перевести тему. — Он получил ее… лет в восемнадцать? Где-то так.
— Ну это… не так уж плохо? — осторожно заметил Ал.
— Лучше, чем пятьдесят, это уж точно, — фыркнула Лиза. — И то как посмотреть. По крайней мере те, кто получает метку слишком поздно, как правило уже ни на что не рассчитывают. А тут ты понимаешь, что впереди еще минимум восемнадцать лет ожидания…
Она покачала головой. В глубине души Ленни был безнадежным романтиком, пусть со временем научился прятать это даже от нее. Ему нужен был соулмейт — тот, кто любил бы его несмотря ни на что и никогда не оставил бы в одиночестве. Но так было двадцать пять лет назад. В последние же годы?.. Лиза не была уверена, что Ленни смог бы его принять, даже если бы…
Впрочем, теперь это уже не имело никакого значения.
— Знаешь, — начал Ал, прерывая недолгое молчание, — мне всегда казалось несправедливым, что у тех, кто получал метку уже после рождения было больше… информации? Я родился с меткой, так что всегда знал, что мой соулмейт старше. Но насколько? На месяц? На сорок лет? По крайней мере К… Л… твой брат знал, чего ждать.
— Долго ты собираешься называть его «моим братом»? — с усмешкой поинтересовалась Лиза.
Ал смешался, и на его щеках пятнами проступил румянец.
— А что ты предлагаешь? — спросил он, пытаясь скрыть смущение за неубедительной бравадой. — Леонард?
Лиза с трудом удержалась от того, чтобы закатить глаза.
— Как насчет «Лен»?
Она проигнорировала, как невольно дернулся вниз уголок ее губ. Не ей нужно было давать это разрешение. Не за Ленни. Но Ленни уже никогда никому ничего дать не сможет.
Возможно, Ал подумал о том же, потому что едва заметная усмешка слетела с его губ, и он опустил взгляд в пол.
— И все-таки он не дождался… — произнес он едва слышно, возвращаясь к прерванной теме. — Это жестоко.
Лиза не стала спрашивать, откуда Ал знал, что Ленни так и не встретил своего соулмейта — или, во всяком случае, не получил этому подтверждения. Она сама сказала ему о неинициированной метке, так что вывод был очевидным, даже если не совсем верным.
Она помолчала немного, разглядывая в чашке с допитым кофе остатки гущи, затем заметила почти идеально беспечным тоном:
— Жизнь жестока, Ал.
Ал криво улыбнулся в ответ и отсалютовал ей ложечкой с мороженым.
Никогда
Никогда
Влага земли просачивалась сквозь джинсу, но Барри не мог заставить себя подняться с коленей. Кипарисовый венок царапал пальцы. Он не помнил, почему выбрал его — неподходяще, неуместно…
«Возлюбленная жена и мать. Нора Аллен. 1959 - 2000»
«Возлюбленный муж и отец. Генри Аллен. 1955 - 2016»
— На языке цветов кипарис означает «смерть, скорбь, отчаяние», — прозвучал мягкий, мелодичный голос Айрис.
Барри повернул голову, поднимая на нее взгляд. Она стояла за его спиной в черном траурном платье с высоким кружевным воротом. На ее губах играла отрешенная полуулыбка, а в глазах плескалось спокойное понимание.
…возможно, он ошибался. Пальцы сильнее сжали венок, словно в надежде оставить нестираемый отпечаток на коже, вечное напоминание о потере. Как будто он мог забыть.
— Ты не вернешь их.
— Я знаю.
Барри ощутил прикосновение к плечу — холодное даже сквозь слои одежды. Он не вздрогнул.
— Судьба не примет твой вызов. Она не играет в догонялки.
— А ты?
Барри выпустил венок из пальцев, оставляя его на земле у могил, и поднялся на ноги. Айрис — не Айрис, это была не она, он понял в первое же мгновение, — опустила руку, но не отступила ни на шаг. Холодное осеннее солнце отражалось в ее глазах, зажигая голубое пламя в темных радужках.
Полуулыбка, ни на мгновение не покидавшая ее лица, стала шире, почти лукавой.
— Иногда. Вопрос в том, есть ли тебе что поставить на кон?
— А тебе?
Она отступила, обошла стороной могилы, коснулась тонкими пальцами серого гранита. Барри опустил взгляд: на надгробии больше не было имен его родителей, он знал это точно, хотя буквы отчего-то расплывались перед глазами…
Барри моргнул, надеясь прогнать пелену, но стало только хуже. Зрение застилал туман, и он не мог больше разглядеть даже фигуру Айрис — только ее голос звучал по-прежнему ясно:
— Их она не отдаст. Но он? Он мой.
Барри проснулся.
Никогда
Никогда
Сто пятьдесят четыре секунды: ровно столько требовалось капитану Дэвиду Сингу на то, чтобы украдкой выкурить сигарету перед входом в здание участка. Число не менялось изо дня в день, как не менялись его костюм, и пальто, и галстук. Лица прохожих. Улыбка официантки. Отвратительный вкус слишком жирной картошки и разбавленного пива.
— Тебе стоило бы разнообразить свое времяпрепровождение, Ленни, — раздался за спиной голос Лизы.
— Я ведь уже говорил не называть меня так, — с притворным равнодушием ответил Лен, не отрывая взгляда от участка за окном. — И не носить ее лицо.
— У меня не такой уж большой выбор, — было отчетливо слышно, как существо, укравшее облик его сестры, надуло губы. — Так лучше?
Контраст между капризным сопрано Лизы и басом Мика резал слух, и Лен невольно поморщился.
— Нет, — отрезал он.
— А так?
Лен резко поставил на стол бутылку с пивом и обернулся к существу. Оно смотрело на него серо-зелеными глазами Барри Аллена, но холодный голубой отсвет радужки был чужим и незнакомым.
— Что тебе от меня нужно?
— Ответ, — самодовольная улыбка и вызов во взгляде навевали воспоминания о прошлом, и на мгновение Лен почти мог поверить в то, что перед ним действительно был Флэш. Если бы позволил себе роскошь самообмана.
— С чего ты взял, что мне интересны твои игры? — протянул он, наклонив голову к плечу и смерив существо оценивающим взглядом.
Лен не был уверен, какой из обликов больше выводил его из равновесия: все они отлично справлялись с задачей. И пусть это никогда не отразилось бы внешне, существо, вне всякого сомнения, прекрасно знало о его дискомфорте.
— Я думал, тебе нравится играть.
— Видишь, в чем проблема, — Лен заставил себя растянуть губы в усмешке, — мне нравится играть по моим правилам.
Несколько секунд существо не сводило с него внимательного насмешливого взгляда, но затем выражение его лица изменилось, став почти нежным — Барри никогда не смотрел на него так.
— О, Ленни, — существо наклонилось к нему совсем близко, так, что Лен мог бы почувствовать чужой запах и дыхание — если бы все это было настоящим. — Но кто сказал, что ты не можешь устанавливать правила?
@темы: The Flash, In Time, I will go down with this ship, #фанфик, coldflash trash, DCU
).Это будет, пожалуй, последний пост на тему, но хотелось бы поднять еще парочку деталей. 
