Днее дна ужа не будет ©
holy shit, как это вообще произошло? 
в общем, по факту перевод главы занял у меня пару дней, серьезно разнесенных во времени; не бечено и даже вычитано кое-как, но в противном случае я бы еще год это не выложила;
читать дальше
##
— Не бойся, Брюс, — сказал Ра’c аль Гул.
«Почему нет? — хотелось спросить Брюсу, но его губы отказывались слушаться. — Что плохого в страхе?»
— Чтобы побороть ужас, ты сам должен стать им, — ответил Ра’c аль Гул, будто вовсе его не слушая.
Брюс не мог сказать, который был час. Он не мог даже сказать, день был или ночь. В его подушке, кажется, роились насекомые — он точно слышал, как они скреблись где-то над ухом, пока не осознал, что то был скрежет его зубов. Его мышцы занемели. Спина болела. Он не мог заставить себя проснуться.
Уже прошел день? Или три? О нем забыли, оставили его одного, пристегнутого к койке, с капельницей в вене — до самого окончания срока заключения?
— Ты спас Джокера в качестве награды, — сказала ему доктор Квинзель.
Это не было наградой. Он любил Рейчел. Он бы все для нее сделал. Он бы умер вместо нее. Он быубил… Нет.
Он слушал скрежет собственных зубов, скрип и клацанье, пока не осознал, что то был жук, застрявший в оконной раме; тонкая лапка торчала между решеток. Жук стучал по стеклу, пытаясь найти путь во внутрь. Небо за окном было тускло-серым.
Это не было наградой. Джокер хотел доказать, что вся система прогнила, и если бы Бэтмен убил его, это бы только доказало его правоту. Бэтмен должен был спасти его и показать, что остались еще люди, верой и правдой служащие закону. Если бы Джокер не вынудил его доказывать это,он бы… Нет.
Он слушал стук жука о стекло, пока не осознал, что в камере не было окон. Не было жука, то был лишь шум воздуха, проходящего сквозь вентиляционное отверстие, влажного, пахнущего землей и плесенью. Он представил, как воздух проходит сквозь узкий подземный уровень, сквозь душевые и прачечную, вверх по трубам, в каждую камеру. Он задумался, дышал ли Джокер тем же воздухом.
Это не было наградой. Джокер желал смерти.Это было наказанием.
##
Поставить вперед ногу, потом другую. Потом снова первую. Потом вторую. Это сложно. Слишком легко забыть.
Брюс проснулся рано утром с ощущением, будто его надолго выбросило из этого мира. Он весь вспотел и мелко дрожал, как если бы его лихорадило. С первым звонком он остался в камере, но уже через десять минут Джонс гулко стучал в железную дверь.
— Сегодня будешь работать, — сказал Джонс. — Поднимайся.
И вот он шел, если это можно было так назвать. Казалось столь нелепым, что теперь ему нужно было работать — учитывая, сколько денег находилось на его счетах. Разумеется, находясь здесь, он не в состоянии был получить к ним доступ. Здесь он мог зарабатывать двенадцать с половиной центов в час и тратить их на нижнее белье и шоколадные батончики.
Пусть завершился у входа в прачечную. Джонс распахнул двери, затем, сказав что-то одному из дежурных охранников, развернулся и направился прочь. Брюс вяло нахмурился ему вслед.
Воздух в прачечной был влажным. С первым же вздохом Брюсу показалось, будто кто-то засунул в его рот влажный комок ваты. Пот стекал по телу.
Огромные промышленные сушилки стояли вдоль одной из стен, с другой стороны располагались стиральные машины, загружаемые заключенными. В центре были старые корыта — пережиток прошлого, но их использовали до сих пор.
Именно в этой комнате стиралось все белье и одежда заключенных мужского крыла.
— Тебе сюда, — сказал охранник, указывая на стиральные машины. — Что делать, покажут.
Брюс, будто во сне, двинулся сквозь туман испарений. Двое заключенных стирали простыни в корыте с мыльной водой. Еще четверо загружали машину сетчатыми мешками, заполненными грязной одеждой с пришитыми к ней бирками с личными номерами. Чуть дальше стоял еще один человек, также занятый простынями.
Когда Брюс подошел, все взгляды устремились к нему. Один из заключенных скривил губы в подобии улыбки.
— Что, вернулся с отпуска? — сказал он.
Брюс посмотрел в сторону кучи мешков с одеждой.
— Что мне нужно делать? — спросил он.
Его язык был тяжелым, будто кусок свинца. До него не сразу дошло, что следовало как-то отреагировать на заданный ему вопрос, но в этот момент ему было плевать.
Заключенный ухмыльнулся.
— Постирай-ка эти зассаные простыни, а? Из того крыла, где держат «овощей», — он помахал рукой в сторону дальнего корыта.
Брюсу потребовалось несколько секунд, чтобы вновь заставить себя двигаться. Он прошаркал вдоль стиральных машин, остановившись на несколько мгновений рядом с заключенным, работающим поодаль от других. Тот полуобернулся к нему.
— Что мне нужно д…? — Брюс оборвал себя на полуслове, заметив шрамы.
Они молча уставились друг на друга. Джокер не прервал своей работы, продолжая тереть мыльную простыню о стиральную доску, поднимая и вновь опуская ее в воду. Методичное повторяющееся движение настолько не сочеталось с образом Джокера, выстроенным сознанием Брюса, что он почти уверился, что обознался.
Джокер так ничего и не сказал, и через мгновение Брюс заставил себя оторвать взгляд и подойти к крайней куче грязного белья. От нее воняло мочой и чем похуже. Он взял простыню сверху кучи и направился к стиральной доске напротив Джокера.
Когда Брюс сидел в тюрьме в Бутане, ему приходилось также стирать собственные вещи, используя воду из колонки во дворе. Казалось смутно удивительным, насколько легко было вспомнить нужный ритм, представляя холодный ветер на щеках и мерзлую грязь под коленями. Это было бы лучше, чем душная влажность комнаты. На его униформе расползались потные пятна подмышками и между лопаток.
Несколько минут он чувствовал на себе то и дело кидаемые взгляды других заключенных, удивленных, что он вовсе знает, как стирать. Но через некоторое время все вернулось в свою колею, и никто больше не уделял ему внимания.
— Где, кстати, Питерсон? — пробормотал один из заключенных, забрасывая сразу два мешка в стиральную машину. — Он же обычно занимается простынями.
— Может, его перевели, — ответил другой, отмеряя порошок.
Брюс не поднимал головы от корыта. Мыльная пена скапливалась между его костяшек. Пальцы были скользкими от порошка. Его одежда становилась все более мокрой от пота и пара от горячей воды.
— Да не, — сказал третий заключенный, замерев на мгновение с мешком в руках. — Я слышал вчера ночью, как его тащили из камеры. Орал на все крыло.
Джокер бросил свою простыню в корыто с чистой водой. Подушечки его пальцев сморщились от воды, ногти были чистыми. Брюс вспомнил их не столь уж давнюю драку на крыше и потеки грима на коже ладоней.
— Что орал-то? — спросил первый заключенный.
— Что-то насчет сужающихся стен и исчезающих дверей, — третий пожал плечами.
— Похоже, просто с катушек слетел.
— Старый добрый Аркхем и его шуточки, — фыркнул второй заключенный.
— И ты веришь в это? В призраков? Серьезно?
— Почему нет? Жену и дочь мужика убили в этом доме, а он сам замучил до смерти их убийцу. Прямо в лечебнице. Не думаешь, что его призрак продолжит мучить запертых здесь убийц?
— Призраков не существует, — сказал Джокер.
Это были первые слова, произнесенные им с тех пор, как пришел Брюс. Он поднял взгляд и увидел, что Джокер смотрит прямо на него.
Между остальными заключенными повисло тяжелое молчание. Через несколько мгновений они вернулись к работе. Джокер продолжал пялиться на Брюса, а тот никак не мог заставить себя оторвать взгляд.
— Ты отказался драться, — сказал Джокер тихо — Брюс сомневался, что другие заключенные могли его услышать.
Брюс покачал головой. Он посмотрел на запятнанные простыни в руках, и вновь опустил их в воду, чувствуя, как подрагивают мышцы его рук, все еще слабые после таблеток.
— Думаешь, им нужна твоя милость? — спросил Джокер.
— Я не собираюсь причинять никому боль, чтобы получить то, что мне нужно, — сообщил Брюс стиральной доске.
Джокер расхохотался. Брюс почувствовал вновь устремленные на них взгляды. Он поднял голову и увидел, как от них быстро отворачиваются. Джокер по-прежнему смотрел на него.
— Думаешь, они заслуживают пару деньков без препаратов больше, чем ты? — Джокер не моргал.
Брюс не знал, как тот угадал, какую бы награду он выбрал за победу, но это было не так уж поразительно.
— Они ведь психи, а? — добавил Джокер тихо.
Глаза Джокера казались совсем темными, но Брюс помнил их болотно-зеленый цвет в флюоресцентном освещении бункера.
— Я вижу вещи, которых нет, — сказал он едва слышно.
Джокер не отводил взгляда; его выражение лица изменилось, но Брюсу не по силам было его прочесть.
— Не значит, что ты псих, — произнес Джокер, подаваясь вперед. — Я вижу их тоже.
Пар от воды стеной поднимался между ними, из-за чего лицо Джокера казалось нечетким и размытым. Остальные заключенные закончили загружать белье и продвинулись к концу ряда, где первые машины уже заканчивали стирку. Брюс слышал влажное хлюпанье простыней в корытах. Его униформа промокла насквозь.
— Почему ты спас меня? — спросил Джокер.
Ответы, которые Брюс пытался дать самому себе, казались далекими и ничего не значащими. Он посмотрел вниз на простыню. Была ли она той же, с которой он начал, или же нет? Он все еще был в камере и видел сон?
Стена пара раздвинулась, и на мгновение его зрение вновь стало четким. Шея Джокера была влажной от пота. Когда тот сглатывал, отблески света на его кадыке смещались.
В иное время, в ином месте, возможно, ему хотелось бы впиться большими пальцами в то место, где пульс бился в сонной артерии — может, это был бы его долг, — но сейчас в этом не было нужды. Он мог просто опуститься на колени и стирать простыни снова и снова. Им больше не было смысла сражаться.
##
— Представления о добре и зле формируются у всех примерно в одном возрасте, — откинувшись на стуле, доктор Квинзель повела рукой в сторону, будто подкрепляя жестом свои слова.
Брюс проследил взглядом за ее розовыми ногтями, которые, казалось, оставляли блестящий розовый след в воздухе.
— Но порой из-за какой-либо травмы люди могут вернуться на предыдущий уровень развития.
Брюс ничего не ответил — он не сказал ни слова с того самого момента, как прибыл на прием. Возможно, он решил хранить молчание, чтобы доктору Квинзель нечего было нашептывать на ухо Джокеру — тогда у того не будет преимущества. Возможно, ему просто было плевать.
— Пациент, переживший потрясение, верит только в крайности: люди могут быть хорошими или плохими, но не одновременно. Если человек совершает дурные поступки, он — зло, хорошие — добро. А если вдруг человек оказывается способен и на то, и на другое, он как бы разрывается на две половины. Например, Харви Дент и Двуликий. Джонатан Крейн и Пугало. Брюс Уэйн и Бэтмен.
«Дюкард и Ра’c аль Гул», — невольно подумал Брюс.
— Каждый человек в чем-то хорош и в чем-то плох, Брюс. Даже я. Даже вы, — доктор Квинзель сцепила пальцы под подбородком и устремила на него взгляд. — Когда вы Брюс Уэйн, куда уходит Бэтмен? Когда вы Бэтмен, где оказывается Брюс Уэйн?
##
— Мастер Брюс.
Напряжение на лице Альфреда сменилось облегчением, когда Брюс сел напротив него.
Комната посетителей была заполнена длинными скамьями, привинченными к полу. Альфред сидел на одной из них. Его спина была пряма, руки сложены на коленях. Брюс полагал, тот получил тот же список правил, что и он сам: не скрещивать ноги, не засовывать руки в карманы, никаких прикосновений и никаких объятий.
— Альфред, — Брюс выдавил улыбку. — Рад тебя видеть.
Альфред улыбнулся в ответ. Он выглядел усталым и подавленным.
— Вы хорошо держитесь, — сказал он.
Брюс знал его достаточно хорошо, чтобы понимать — слова были искренни, но вот ответный комплимент стал бы ложью. Альфред казался старше, чем в их последнюю встречу.
— Как обстоят дела? — спросил Брюс.
— Как и следовало ожидать. Мистер Фокс достойно справляется с управлением компанией. Акции заметно упали в цене, когда публике стало известно о вашем аресте, но ситуация стабилизируется.
— Хорошо, — Брюс вгляделся в лицо Альфреда. — А как дела у тебя?
— Все прекрасно, сэр, — ответил тот живо. — Слежу за порядком в ожидании вашего возвращения.
Улыбка Брюса дрогнула.
— Альфред…
Альфред послал ему острый взгляд.
— Вы вернетесь, сэр, — сказал он. — Комиссар Гордон собирается лично заняться вашим делом.
Брюс замер.
— Он собирается рассказать о Харви?
— Думаю, да, — кивнул Альфред.
— Он не может. Он не может раскрыть правду о нем. Он не может предать Готэм, — Брюс вскочил на ноги, не обращая внимания на косые взгляды охранников.
— Он честный человек. Он не допустит, чтобы вы были наказаны за то, чего не совершали, — Альфред поднял ладони в успокаивающем жесте. — Даже если с вас снимут обвинение в убийствах, вы не сможете покинуть Аркхем, пока вас не сочтут психически здоровым. Чистосердечное признание в пяти убийствах, которых вы не совершали, это несколько…
Альфред замялся и замолчал.
— Скажи, чтобы он остановился, — сказал Брюс взволнованно. — Скажи… скажи, что он обещал защищать Готэм. Как Готэм отреагирует?..
Брюс сжал руки в кулаки.
— Я полагаю, — ответил Альфред твердо, — Готэму пора повзрослеть, сэр.
##
Свет в столовой казался желтоватым из-за собирающейся за стенами лечебницы грозы. Брюс доел свой ужин за столом с незнакомцами, не уделяющими ему ни малейшего внимания. Когда прозвучал звонок окончания трапезы и заключенные выстроились в очередь на сдачу посуды, один из них — стоящий сразу за ним — рассмеялся:
— Что, на этот раз обошлось без ранений?
Брюс проигнорировал его.
— Не, этот псих с доком Уильямсом, — обернувшись, сказал заключенный впереди.
Тот, что был позади, фыркнул.
— И чем он это заслужил?
— Слышал, Оуэнс поэтому и сбежал, — заговорщицки заявил второй заключенный, передавая посуду охраннику. — Не выдержал методов Ульямса.
Брюс поднял голову.
— Ты сказал Оуэнс? — спросил он удивленно.
Заключенный ответил ему ничего не выражающим взглядом.
— И?
— Оуэнс был здесь пациентом?
— Был — пока не сбежал на прошлой неделе.
Заключенный отвернулся и вышел через двойные двери. Брюс быстро отдал посуду охраннику и последовал за ним.
Оказавшись в коридоре, он огляделся, пока не обнаружил среди моря оранжевых униформ того самого заключенного, который направлялся теперь в библиотеку.
Брюс устремился за ним так быстро, как только мог, чтобы не сорваться на бег.
Охранники остановили бы его, вздумай он бежать.
— Подожди, — позвал он. — Мне надо с тобой поговорить.
Заключенный обернулся. На лице его было написано раздражение.
— Какого черта тебе надо?
— Расскажи мне об Оуэнсе, — сказал Брюс. — Мне сказали, его не существовало.
— Тебе-то какое дело?
— Я из-за него здесь!
Заключенный замер. Мимолетное непонимание на его лице медленно сменялось ужасом.
— Ты убил Оуэнса? — спросил он пораженно.
— Отвечай, кто он, — настаивал Брюс; заключенный начал пятиться назад, но Брюс схватил его за руку. — Отвечай.
Заключенный дернул руку прочь, затем развернулся и припустился бежать в сторону библиотеки. Он проскочил через дверь, плотно захлопнувшуюся за его спиной. Брюс быстрыми шагами последовал за ним, толчком открыл створки.
Первым делом в его нос ударил запах — отвратительная сладковатая вонь. Брюс остановился как вкопанный. В комнате не было ни полок с книгами, ни столов для чтения. По всей длине помещения были выстроены ряды коек, и почти все были заняты. Пакеты капельниц свисали с металлических шестов. Медсестра обернулась к нему, на ее лице мелькнуло удивление. В самом дальнем конце комнаты с шумом захлопнулась дверь.
Пациент в ближайшей к нему кровати повернул голову в его сторону. Его лицо было было покрыто круглыми язвами, глаза гноились так сильно, что он не мог их открыть. Другие пациенты были такими же. Все они были такими же.
Брюс сделал шаг назад.
«Не значит, что ты псих, — сказал ему Джокер. — Я вижу их тоже».
Ему необходимо было избавиться от медикаментов.
в общем, по факту перевод главы занял у меня пару дней, серьезно разнесенных во времени; не бечено и даже вычитано кое-как, но в противном случае я бы еще год это не выложила; читать дальше
##
— Не бойся, Брюс, — сказал Ра’c аль Гул.
«Почему нет? — хотелось спросить Брюсу, но его губы отказывались слушаться. — Что плохого в страхе?»
— Чтобы побороть ужас, ты сам должен стать им, — ответил Ра’c аль Гул, будто вовсе его не слушая.
Брюс не мог сказать, который был час. Он не мог даже сказать, день был или ночь. В его подушке, кажется, роились насекомые — он точно слышал, как они скреблись где-то над ухом, пока не осознал, что то был скрежет его зубов. Его мышцы занемели. Спина болела. Он не мог заставить себя проснуться.
Уже прошел день? Или три? О нем забыли, оставили его одного, пристегнутого к койке, с капельницей в вене — до самого окончания срока заключения?
— Ты спас Джокера в качестве награды, — сказала ему доктор Квинзель.
Это не было наградой. Он любил Рейчел. Он бы все для нее сделал. Он бы умер вместо нее. Он бы
Он слушал скрежет собственных зубов, скрип и клацанье, пока не осознал, что то был жук, застрявший в оконной раме; тонкая лапка торчала между решеток. Жук стучал по стеклу, пытаясь найти путь во внутрь. Небо за окном было тускло-серым.
Это не было наградой. Джокер хотел доказать, что вся система прогнила, и если бы Бэтмен убил его, это бы только доказало его правоту. Бэтмен должен был спасти его и показать, что остались еще люди, верой и правдой служащие закону. Если бы Джокер не вынудил его доказывать это,
Он слушал стук жука о стекло, пока не осознал, что в камере не было окон. Не было жука, то был лишь шум воздуха, проходящего сквозь вентиляционное отверстие, влажного, пахнущего землей и плесенью. Он представил, как воздух проходит сквозь узкий подземный уровень, сквозь душевые и прачечную, вверх по трубам, в каждую камеру. Он задумался, дышал ли Джокер тем же воздухом.
Это не было наградой. Джокер желал смерти.
##
Поставить вперед ногу, потом другую. Потом снова первую. Потом вторую. Это сложно. Слишком легко забыть.
Брюс проснулся рано утром с ощущением, будто его надолго выбросило из этого мира. Он весь вспотел и мелко дрожал, как если бы его лихорадило. С первым звонком он остался в камере, но уже через десять минут Джонс гулко стучал в железную дверь.
— Сегодня будешь работать, — сказал Джонс. — Поднимайся.
И вот он шел, если это можно было так назвать. Казалось столь нелепым, что теперь ему нужно было работать — учитывая, сколько денег находилось на его счетах. Разумеется, находясь здесь, он не в состоянии был получить к ним доступ. Здесь он мог зарабатывать двенадцать с половиной центов в час и тратить их на нижнее белье и шоколадные батончики.
Пусть завершился у входа в прачечную. Джонс распахнул двери, затем, сказав что-то одному из дежурных охранников, развернулся и направился прочь. Брюс вяло нахмурился ему вслед.
Воздух в прачечной был влажным. С первым же вздохом Брюсу показалось, будто кто-то засунул в его рот влажный комок ваты. Пот стекал по телу.
Огромные промышленные сушилки стояли вдоль одной из стен, с другой стороны располагались стиральные машины, загружаемые заключенными. В центре были старые корыта — пережиток прошлого, но их использовали до сих пор.
Именно в этой комнате стиралось все белье и одежда заключенных мужского крыла.
— Тебе сюда, — сказал охранник, указывая на стиральные машины. — Что делать, покажут.
Брюс, будто во сне, двинулся сквозь туман испарений. Двое заключенных стирали простыни в корыте с мыльной водой. Еще четверо загружали машину сетчатыми мешками, заполненными грязной одеждой с пришитыми к ней бирками с личными номерами. Чуть дальше стоял еще один человек, также занятый простынями.
Когда Брюс подошел, все взгляды устремились к нему. Один из заключенных скривил губы в подобии улыбки.
— Что, вернулся с отпуска? — сказал он.
Брюс посмотрел в сторону кучи мешков с одеждой.
— Что мне нужно делать? — спросил он.
Его язык был тяжелым, будто кусок свинца. До него не сразу дошло, что следовало как-то отреагировать на заданный ему вопрос, но в этот момент ему было плевать.
Заключенный ухмыльнулся.
— Постирай-ка эти зассаные простыни, а? Из того крыла, где держат «овощей», — он помахал рукой в сторону дальнего корыта.
Брюсу потребовалось несколько секунд, чтобы вновь заставить себя двигаться. Он прошаркал вдоль стиральных машин, остановившись на несколько мгновений рядом с заключенным, работающим поодаль от других. Тот полуобернулся к нему.
— Что мне нужно д…? — Брюс оборвал себя на полуслове, заметив шрамы.
Они молча уставились друг на друга. Джокер не прервал своей работы, продолжая тереть мыльную простыню о стиральную доску, поднимая и вновь опуская ее в воду. Методичное повторяющееся движение настолько не сочеталось с образом Джокера, выстроенным сознанием Брюса, что он почти уверился, что обознался.
Джокер так ничего и не сказал, и через мгновение Брюс заставил себя оторвать взгляд и подойти к крайней куче грязного белья. От нее воняло мочой и чем похуже. Он взял простыню сверху кучи и направился к стиральной доске напротив Джокера.
Когда Брюс сидел в тюрьме в Бутане, ему приходилось также стирать собственные вещи, используя воду из колонки во дворе. Казалось смутно удивительным, насколько легко было вспомнить нужный ритм, представляя холодный ветер на щеках и мерзлую грязь под коленями. Это было бы лучше, чем душная влажность комнаты. На его униформе расползались потные пятна подмышками и между лопаток.
Несколько минут он чувствовал на себе то и дело кидаемые взгляды других заключенных, удивленных, что он вовсе знает, как стирать. Но через некоторое время все вернулось в свою колею, и никто больше не уделял ему внимания.
— Где, кстати, Питерсон? — пробормотал один из заключенных, забрасывая сразу два мешка в стиральную машину. — Он же обычно занимается простынями.
— Может, его перевели, — ответил другой, отмеряя порошок.
Брюс не поднимал головы от корыта. Мыльная пена скапливалась между его костяшек. Пальцы были скользкими от порошка. Его одежда становилась все более мокрой от пота и пара от горячей воды.
— Да не, — сказал третий заключенный, замерев на мгновение с мешком в руках. — Я слышал вчера ночью, как его тащили из камеры. Орал на все крыло.
Джокер бросил свою простыню в корыто с чистой водой. Подушечки его пальцев сморщились от воды, ногти были чистыми. Брюс вспомнил их не столь уж давнюю драку на крыше и потеки грима на коже ладоней.
— Что орал-то? — спросил первый заключенный.
— Что-то насчет сужающихся стен и исчезающих дверей, — третий пожал плечами.
— Похоже, просто с катушек слетел.
— Старый добрый Аркхем и его шуточки, — фыркнул второй заключенный.
— И ты веришь в это? В призраков? Серьезно?
— Почему нет? Жену и дочь мужика убили в этом доме, а он сам замучил до смерти их убийцу. Прямо в лечебнице. Не думаешь, что его призрак продолжит мучить запертых здесь убийц?
— Призраков не существует, — сказал Джокер.
Это были первые слова, произнесенные им с тех пор, как пришел Брюс. Он поднял взгляд и увидел, что Джокер смотрит прямо на него.
Между остальными заключенными повисло тяжелое молчание. Через несколько мгновений они вернулись к работе. Джокер продолжал пялиться на Брюса, а тот никак не мог заставить себя оторвать взгляд.
— Ты отказался драться, — сказал Джокер тихо — Брюс сомневался, что другие заключенные могли его услышать.
Брюс покачал головой. Он посмотрел на запятнанные простыни в руках, и вновь опустил их в воду, чувствуя, как подрагивают мышцы его рук, все еще слабые после таблеток.
— Думаешь, им нужна твоя милость? — спросил Джокер.
— Я не собираюсь причинять никому боль, чтобы получить то, что мне нужно, — сообщил Брюс стиральной доске.
Джокер расхохотался. Брюс почувствовал вновь устремленные на них взгляды. Он поднял голову и увидел, как от них быстро отворачиваются. Джокер по-прежнему смотрел на него.
— Думаешь, они заслуживают пару деньков без препаратов больше, чем ты? — Джокер не моргал.
Брюс не знал, как тот угадал, какую бы награду он выбрал за победу, но это было не так уж поразительно.
— Они ведь психи, а? — добавил Джокер тихо.
Глаза Джокера казались совсем темными, но Брюс помнил их болотно-зеленый цвет в флюоресцентном освещении бункера.
— Я вижу вещи, которых нет, — сказал он едва слышно.
Джокер не отводил взгляда; его выражение лица изменилось, но Брюсу не по силам было его прочесть.
— Не значит, что ты псих, — произнес Джокер, подаваясь вперед. — Я вижу их тоже.
Пар от воды стеной поднимался между ними, из-за чего лицо Джокера казалось нечетким и размытым. Остальные заключенные закончили загружать белье и продвинулись к концу ряда, где первые машины уже заканчивали стирку. Брюс слышал влажное хлюпанье простыней в корытах. Его униформа промокла насквозь.
— Почему ты спас меня? — спросил Джокер.
Ответы, которые Брюс пытался дать самому себе, казались далекими и ничего не значащими. Он посмотрел вниз на простыню. Была ли она той же, с которой он начал, или же нет? Он все еще был в камере и видел сон?
Стена пара раздвинулась, и на мгновение его зрение вновь стало четким. Шея Джокера была влажной от пота. Когда тот сглатывал, отблески света на его кадыке смещались.
В иное время, в ином месте, возможно, ему хотелось бы впиться большими пальцами в то место, где пульс бился в сонной артерии — может, это был бы его долг, — но сейчас в этом не было нужды. Он мог просто опуститься на колени и стирать простыни снова и снова. Им больше не было смысла сражаться.
##
— Представления о добре и зле формируются у всех примерно в одном возрасте, — откинувшись на стуле, доктор Квинзель повела рукой в сторону, будто подкрепляя жестом свои слова.
Брюс проследил взглядом за ее розовыми ногтями, которые, казалось, оставляли блестящий розовый след в воздухе.
— Но порой из-за какой-либо травмы люди могут вернуться на предыдущий уровень развития.
Брюс ничего не ответил — он не сказал ни слова с того самого момента, как прибыл на прием. Возможно, он решил хранить молчание, чтобы доктору Квинзель нечего было нашептывать на ухо Джокеру — тогда у того не будет преимущества. Возможно, ему просто было плевать.
— Пациент, переживший потрясение, верит только в крайности: люди могут быть хорошими или плохими, но не одновременно. Если человек совершает дурные поступки, он — зло, хорошие — добро. А если вдруг человек оказывается способен и на то, и на другое, он как бы разрывается на две половины. Например, Харви Дент и Двуликий. Джонатан Крейн и Пугало. Брюс Уэйн и Бэтмен.
«Дюкард и Ра’c аль Гул», — невольно подумал Брюс.
— Каждый человек в чем-то хорош и в чем-то плох, Брюс. Даже я. Даже вы, — доктор Квинзель сцепила пальцы под подбородком и устремила на него взгляд. — Когда вы Брюс Уэйн, куда уходит Бэтмен? Когда вы Бэтмен, где оказывается Брюс Уэйн?
##
— Мастер Брюс.
Напряжение на лице Альфреда сменилось облегчением, когда Брюс сел напротив него.
Комната посетителей была заполнена длинными скамьями, привинченными к полу. Альфред сидел на одной из них. Его спина была пряма, руки сложены на коленях. Брюс полагал, тот получил тот же список правил, что и он сам: не скрещивать ноги, не засовывать руки в карманы, никаких прикосновений и никаких объятий.
— Альфред, — Брюс выдавил улыбку. — Рад тебя видеть.
Альфред улыбнулся в ответ. Он выглядел усталым и подавленным.
— Вы хорошо держитесь, — сказал он.
Брюс знал его достаточно хорошо, чтобы понимать — слова были искренни, но вот ответный комплимент стал бы ложью. Альфред казался старше, чем в их последнюю встречу.
— Как обстоят дела? — спросил Брюс.
— Как и следовало ожидать. Мистер Фокс достойно справляется с управлением компанией. Акции заметно упали в цене, когда публике стало известно о вашем аресте, но ситуация стабилизируется.
— Хорошо, — Брюс вгляделся в лицо Альфреда. — А как дела у тебя?
— Все прекрасно, сэр, — ответил тот живо. — Слежу за порядком в ожидании вашего возвращения.
Улыбка Брюса дрогнула.
— Альфред…
Альфред послал ему острый взгляд.
— Вы вернетесь, сэр, — сказал он. — Комиссар Гордон собирается лично заняться вашим делом.
Брюс замер.
— Он собирается рассказать о Харви?
— Думаю, да, — кивнул Альфред.
— Он не может. Он не может раскрыть правду о нем. Он не может предать Готэм, — Брюс вскочил на ноги, не обращая внимания на косые взгляды охранников.
— Он честный человек. Он не допустит, чтобы вы были наказаны за то, чего не совершали, — Альфред поднял ладони в успокаивающем жесте. — Даже если с вас снимут обвинение в убийствах, вы не сможете покинуть Аркхем, пока вас не сочтут психически здоровым. Чистосердечное признание в пяти убийствах, которых вы не совершали, это несколько…
Альфред замялся и замолчал.
— Скажи, чтобы он остановился, — сказал Брюс взволнованно. — Скажи… скажи, что он обещал защищать Готэм. Как Готэм отреагирует?..
Брюс сжал руки в кулаки.
— Я полагаю, — ответил Альфред твердо, — Готэму пора повзрослеть, сэр.
##
Свет в столовой казался желтоватым из-за собирающейся за стенами лечебницы грозы. Брюс доел свой ужин за столом с незнакомцами, не уделяющими ему ни малейшего внимания. Когда прозвучал звонок окончания трапезы и заключенные выстроились в очередь на сдачу посуды, один из них — стоящий сразу за ним — рассмеялся:
— Что, на этот раз обошлось без ранений?
Брюс проигнорировал его.
— Не, этот псих с доком Уильямсом, — обернувшись, сказал заключенный впереди.
Тот, что был позади, фыркнул.
— И чем он это заслужил?
— Слышал, Оуэнс поэтому и сбежал, — заговорщицки заявил второй заключенный, передавая посуду охраннику. — Не выдержал методов Ульямса.
Брюс поднял голову.
— Ты сказал Оуэнс? — спросил он удивленно.
Заключенный ответил ему ничего не выражающим взглядом.
— И?
— Оуэнс был здесь пациентом?
— Был — пока не сбежал на прошлой неделе.
Заключенный отвернулся и вышел через двойные двери. Брюс быстро отдал посуду охраннику и последовал за ним.
Оказавшись в коридоре, он огляделся, пока не обнаружил среди моря оранжевых униформ того самого заключенного, который направлялся теперь в библиотеку.
Брюс устремился за ним так быстро, как только мог, чтобы не сорваться на бег.
Охранники остановили бы его, вздумай он бежать.
— Подожди, — позвал он. — Мне надо с тобой поговорить.
Заключенный обернулся. На лице его было написано раздражение.
— Какого черта тебе надо?
— Расскажи мне об Оуэнсе, — сказал Брюс. — Мне сказали, его не существовало.
— Тебе-то какое дело?
— Я из-за него здесь!
Заключенный замер. Мимолетное непонимание на его лице медленно сменялось ужасом.
— Ты убил Оуэнса? — спросил он пораженно.
— Отвечай, кто он, — настаивал Брюс; заключенный начал пятиться назад, но Брюс схватил его за руку. — Отвечай.
Заключенный дернул руку прочь, затем развернулся и припустился бежать в сторону библиотеки. Он проскочил через дверь, плотно захлопнувшуюся за его спиной. Брюс быстрыми шагами последовал за ним, толчком открыл створки.
Первым делом в его нос ударил запах — отвратительная сладковатая вонь. Брюс остановился как вкопанный. В комнате не было ни полок с книгами, ни столов для чтения. По всей длине помещения были выстроены ряды коек, и почти все были заняты. Пакеты капельниц свисали с металлических шестов. Медсестра обернулась к нему, на ее лице мелькнуло удивление. В самом дальнем конце комнаты с шумом захлопнулась дверь.
Пациент в ближайшей к нему кровати повернул голову в его сторону. Его лицо было было покрыто круглыми язвами, глаза гноились так сильно, что он не мог их открыть. Другие пациенты были такими же. Все они были такими же.
Брюс сделал шаг назад.
«Не значит, что ты псих, — сказал ему Джокер. — Я вижу их тоже».
Ему необходимо было избавиться от медикаментов.
@темы: B/J, DC comics, Batman, #перевод, Impossible Worlds, #фанфик, IW series
-
-
06.09.2014 в 14:19-
-
06.09.2014 в 19:05И спасибо за отзыв(ы).
-
-
06.09.2014 в 19:13-
-
08.01.2015 в 10:35-
-
08.01.2015 в 14:03-
-
08.01.2015 в 15:51-
-
08.01.2015 в 15:56-
-
08.01.2015 в 16:51-
-
10.01.2015 в 00:30-
-
04.03.2016 в 06:25Если честно, трудно представить Брюса, стирающего кому бы то не было одежду, но, черт возьми, это представляется!
А от мисс Квинзель меня уже начинает воротить: очень неприятная, всюду сующая нос особа)
Ловите!
-
-
04.03.2016 в 06:27Если честно, трудно представить Брюса, стирающего кому бы то не было одежду, но, черт возьми, это представляется!
А от мисс Квинзель меня уже начинает воротить: очень неприятная, всюду сующая нос особа)
Ловите!
-
-
04.03.2016 в 09:12Если честно, трудно представить Брюса, стирающего кому бы то не было одежду, но, черт возьми, это представляется!
Right? Я дико люблю такие моменты. Когда изначально вроде бы: "да ну, он бы не... а с другой стороны, ведь были моменты а) и б) канона, а вот тут еще случайно оброненная фраза и...". Впрочем, если честно, как автору мне их еще интереснее выискивать, но это детали.
А от мисс Квинзель меня уже начинает воротить: очень неприятная, всюду сующая нос особа)
Люди ее профессии редко бывают приятными. У меня противоречивое отношение к ней в этом фике. Она и вправду лезет в мир, где она не нужна и где ей нет места, но проблемы, которые она пытается вытащить наружу — существуют. Если бы там в самом деле кому-то нужно было психическое здоровье.
-
-
13.02.2024 в 03:25Хотел бы поделиться с вами своим актуальным опытом поиска отличного автосервиса в Оренбурге. После многочисленных обращений, я наконец нашел то место, которым действительно остался доволен — AutoLife.
Что мне особенно понравилось в AutoLife56, так это мастерство специалистов каждого специалиста этого сервиса. Мастера не только с высокой точностью решили проблему с моим автомобилем, но и предоставили ценные советы по его дальнейшему обслуживанию.
Мне кажется важным поделиться этой информацией с вами, так как знаю, насколько сложно порой найти действительно надежный сервис. Если вы ищете рекомендованный автосервис в Оренбурге, рекомендую обратить внимание на АвтоЛайф 56, расположенный по адресу: г. Оренбург, ул. Берёзка, 20, корп. 2. Они работают без выходных, с 10 до 20 часов, и более подробную информацию вы можете найти на их сайте: https://autolife56.ru/.
Надеюсь, мой опыт окажется полезным для кого-то из вас. Буду рад слышать ваше мнение, если решите воспользоваться услугами AutoLife.
Ремонт системы охлаждения в Оренбурге
Ссылочный материал
Обзор: надёжный автосервис в Оренбурге - сервис AutoLife56 Встречайте о АвтоЛайф 56: почему мы в ремонте автомобилях в Оренбурге Вашему вниманию представляем лучший автосервис в Оренбурге - автосервис AutoLife Вашему вниманию представляем достойный внимания автосервис в Оренбурге - AutoLife56 Знакомство о AutoLife56: наши преимущества в уходе за автомобилях в Оренбурге b636e03
-
-
20.02.2024 в 23:39eroscenu.ru/?page=14583
eroscenu.ru/?page=15857
eroscenu.ru/?page=28590
eroscenu.ru/?page=31884
eroscenu.ru/?page=48129
eroscenu.ru/?page=48831
eroscenu.ru/?page=15331
eroscenu.ru/?page=3232
eroscenu.ru/?page=34421
eroscenu.ru/?page=34858
eroscenu.ru/?page=2221
eroscenu.ru/?page=41120
eroscenu.ru/?page=39463
eroscenu.ru/?page=30010
eroscenu.ru/?page=37422
eroscenu.ru/?page=12923
eroscenu.ru/?page=20374
eroscenu.ru/?page=8650
eroscenu.ru/?page=24043
eroscenu.ru/?page=28110
полезные ссылки важные ссылки исторические ссылки финансовые ссылки музыкальные ссылки исторические ссылки образовательные ссылки музыкальные ссылки важные ссылки музыкальные ссылки c92f783